Гнев изгнанника (ЛП) - Джей Монти

Теперь этот чертов отпрыск Сатаны заглянул за мои стены.

Он не заслуживал видеть меня такой. Он не заслуживает того, чтобы видеть меня вообще.

Я закатываю глаза, притворяясь равнодушной, а затем отмахиваюсь от него.

— Беги обратно в свой приют, дворняжка. Это территория Спрингс, Синклер.

— Знаешь, что говорят о бездомных собаках, Серафина, — он не торопясь произносит мое имя, выговаривая все четыре слога, каждый из которых пропитан кипящей яростью. — Они кусаются.

Я слежу за тем, как его зубы кусают нижнюю губу, обнажая естественно острые клыки. В моей голове возникает образ, как они впиваются в мою кожу, оставляя синяки и чувство отвращения к себе.

— К тому же, веселье только началось. Зачем мне сейчас уходить? — он приподнимает проколотую бровь, и от серебряной штанги отражается свет.

Джуд Синклер и я родились с ненавистью друг к другу в нашем ДНК. Наше существование – продолжение многолетней вражды. Невидимая нить цвета крови окутывала наши души знакомой обидой.

Капулетти и Монтекки, возможно, были знаменитыми врагами Шекспира, но в Пондероза Спрингс? Это Ван Дорены и Синклеры.

— О, кстати, — я беспорядочно машу рукой в воздухе, кривя губы. — Многие люди все еще злятся на тебя за то, что ты сделал с их исторической церковью. Если тебя здесь поймает нужный человек, тебе не поздоровится.

Возможно, взаимная ненависть заложена в нашем ДНК, но эту вражду мы построили сами, без какой-либо горькой семейной истории. Моя ненависть к Джуду имела мало общего с его фамилией и была связана исключительно с тем, что он знает и с кем он общается.

А его неприязнь ко мне? Вероятно, связана с тем, что мы оба понимаем, кто поджог церковь Святого Гавриила, – и это был не он.

Джуд не был там в ту ночь четыре года назад, но его лучший друг – да. Окли Уикс украл у меня почти все, вырвал из моего тела своими безжалостными руками, а Джуд? Ну, я уверена, что он помог ему все это скрыть.

Мышцы его четко очерченной челюсти дернулись, плечи напряглись, когда он оттолкнулся от резервуара с водой и возвысился передо мной. Лучи лунного света прорезали тени на его лице.

— Осторожно, — предупредил он, как раз в тот момент, когда водонапорная башня заскрипела и задрожала под моими ногами.

Мое сердце сжалось, когда я протянула руки назад, чтобы ухватиться за перила и удержать равновесие.

Мне нужно спуститься с этой башни, прямо сейчас.

Прежде чем я выплесну на Джуда все, что накопилось, и позволю ему воспользоваться этим.

Моя грудь сотрясается от смеха.

— Ты всего лишь марионетка. Без команды Окли ты ни черта не сделаешь. Скажи-ка, насколько глубоко он уже засунул руку тебе в задницу?

Он с легкостью бросает окурок через перила.

— Примерно также, как в тебя засовывают член, милая.

— Милая? Заткнись, блять.

— Коварная сучка показалось мне слишком очевидным.

— Какая скукота. Но, ладно, я и не ожидала чего-то большего от такого неоригинального придурка, — говорю я, пожимая плечами. — Это было очень весело. Давай больше никогда это не повторять.

Отпустив перила, я делаю неуверенный шаг в сторону лестницы. Ноги подкашиваются, но я не хочу показывать этому мудаку еще больше слабости. Я лучше проглочу лезвие.

Но его длинные ноги гораздо быстрее моих дрожащих, и я даже не успеваю добежать до укрытия. Когда его руки опустились на горизонтальную перекладину позади меня, я была очень близка к опасности.

Я оказалась в плену его тела. От него исходило тепло, обволакивающее меня горячим туманом. Моя голова едва доставала до его плеч, он был выше меня, наверное, на тридцать сантиметров. Резкий ветер доносил до моего носа притягательный запах, похожий на аромат старых книг с кожаными переплетами, пропитанных дымом и освежителем воздуха «Черный лед».

Опасность. Опасность. Опасность.

Кричит внутренний спидометр, живущий внутри меня. Я грубо сглатываю, глядя в его глаза. Мне кажется, они голубые или, может, зеленые, но в этот момент я вижу только две черные дыры, притяжение которых настолько сильное, что ничто не сможет от него сбежать.

— Каково это, Фи? Стать такой недосягаемой, только чтобы превратиться в жалкую, одинокую суку? — спрашивает он с сардонической ухмылкой, пряди волос падают ему на лоб.

— Отодвинься, — произношу я сквозь стиснутые зубы.

Мои руки смотрятся жалко на его груди, когда я пытаюсь оттолкнуть его, чувствуя подтянутое тело под мешковатой толстовкой. Мне нужно создать пространство, дать мозгу кислород, который не пахнет им, чтобы он мог ясно мыслить.

Но он не сдвигается с места. Мне кажется, он даже приблизился, теперь между нами всего сантиметр. Я впиваюсь зубами во внутреннюю сторону щеки, кусая ее так сильно, что на языке появляется привкус крови.

92, 93, 94, 95…

Красная линия на моем датчике достигает максимума и сильно колеблется. Сердце колотится в груди, и это не страх. Это сдерживаемое желание, которое вырывается из клетки.

Этот аппетит к сердцам растет во мне, потому что его сердце – это вкус, который я никогда раньше не пробовала. Зрелый, горячий и совершенно запретный.

96, 97, 98, 99…

Я еду слишком быстро. Слишком, блять, быстро. Желтые линии на дороге размываются, и я не могу решить, что ненавижу больше.

Джуда или тот факт, что каждая молекула моего тела, покрытая ненавистью, хочет его трахнуть.

Он никогда мне не нравился. Никогда в жизни.

Но.

По мере того, как мы становились старше, становилось все труднее отрицать, насколько он сексуален. Это не произошло постепенно или по частям. Я видела его после пожара и никогда не задумывалась об этом.

Это произошло мгновенно, в момент хаоса на Кладбище некоторое время назад. Это была сила, которую я не могла остановить, как бы ни хотела. Он подрался после гонки, его волосы были в беспорядке, а из губы текла кровь.

В его глазах была резкость, жажда, от которой у меня скрутило живот. Это была токсичная смесь красоты из журнала GQ с естественной грубостью, за которую Rolling Stone отдал бы все, и он был полностью в моем вкусе.

— Или что? Пойдешь настучишь на меня судье? — пробормотал он, его голос грубо коснулся моей кожи. — Давай, беги и расскажи обо всем папочке. Это все, на что ты способна, Ван Дорен.

100.

Глава 4

Предательница

Джуд

12 августа

От Пондероза Спрингс до Уэст Тринити Фолс Серафина Ван Дорен – это легенда.

Волосы красные, как кровь, язык острый, как нож, а сердце ледяное.

Печально известная Королева Бедствий Пондероза Спрингс.

Я усмехаюсь, глядя на эту маленькую мисс, ростом не выше полутораметра, но с высокомерием на все два, которая каким-то образом умудряется смотреть на меня свысока, сжимая челюсти от моих слов, вероятно, потому что знает, что я прав.

Мифы о ее репутации разносит по соснам, как ревущий ветер. Они зарыты в почву, на которой построен этот город, – предостерегающие истории об академическом гении, превратившейся в жестокую людоедку с пристрастием к анархии.

Все это чушь собачья.

Сколько бы шума ни поднимали вокруг нее, это никогда не изменит того, что для меня она всего лишь избалованная девчонка, которая основательно испортила мне жизнь.

Водонапорная башня качается под моими ногами, теплые ладони сжимают холодные металлические перила, удерживающие ее в клетке. Фи проводит языком по нижней губе, и я вижу, как она скривилась в насмешливой гримасе. Ее густые темные ресницы трепещут со злым умыслом.

Это не та плаксивая девчонка, которая боялась высоты и выпаливала научную чепуху, скрываясь за маской анонимности.

Нет, это хитрая лисица.

И она вышла поиграть. Выпустив все свои когти.