Предательница и не принц - Татьяна Андреевна Зинина
То есть проснулась я в его кровати. Но… одна.
И где, спрашивается, с самого утра носит этого… пациента?
Дверь в спальню с тихим шорохом открылась, давая ответ на только что заданный вопрос. Далт вошёл, опираясь на трость. Он шагал медленно, а хромать стал намного сильнее, чем раньше. Я бы даже сказала, теперь он вообще еле передвигался, и при этом снова был бледен, но зато зачем-то вырядился в строгий тёмно-серый костюм и держал в свободной руке большой букет из белоснежных роз.
– Доброе утро, Микаэлла, – проговорил он, улыбнувшись мне.
– Ты рехнулся?! – выпалила, вскочив на ноги.
Но тут сообразила, что на мне из одежды нет совсем ничего, и поспешно обмотала вокруг себя одеяло.
Далтер наблюдал за мной с живым интересом, но его глаза блестели не только от моего обнажённого вида, но и от явно поднявшегося жара, а на лбу выступила испарина.
– Далт, немедленно ложись в постель! – скомандовала, отбирая у него букет.
Посмотрела по сторонам, нашла небольшой туалетный столик и опустила цветы на него, сама же снова вернулась к Далтеру, который устало опустился на край кровати.
– Зачем встал, да ещё и ходил куда-то? Далт, ты совсем с головой не дружишь? – я села рядом и приложила ладонь к его лбу. – Горячий. Вот и куда тебя носило?
Он стянул с себя пиджак, развязал широкий галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки и устало упал на подушку.
– Что-то переоценил я свои силы, – сказал с лёгким сожалением. – Полежи со мной немного.
– Чтобы ты снова меня усыпил? – выпалила возмущённо. – Зачем вчера это сделал?
– Перестраховался, – ответил он. Потом поймал мою руку, переплёл наши пальцы и только потом прикрыл глаза. – Хотел поговорить утром, когда мне станет лучше. Но…
– Я вызову доктора или лучше сразу целителя, – я попыталась встать.
– Нет. Он и сам придёт в десять. Каждый день в это время приходит.
– Тогда мне нужно хотя бы одеться, – сказала, оглядываясь в поисках собственного платья.
– Подожди. Давай я всё-таки сделаю то, что собирался. Зря что ли всё это задумывал?
Он повернулся набок, вытащил из кармана бархатный мешочек и попытался сесть. Я подложила ему под спину подушку, сама забралась на кровать и разместилась с другой стороны. Далт тем временем высыпал из мешочка на ладонь какую-то драгоценность… оказавшуюся при ближайшем рассмотрениями парными брачными браслетами, коими обменивались молодожёны в вергонских храмах Девы-заступницы и Отца-защитника. Я много раз видела похожие на женатых парах, но все те украшения были тоньше, проще, эти же по виду напоминали широкое золотое кружево.
– Посмотри на своё запястье, – проговорил Далт, перевернув мою руку ладонью вверх.
Там красовался чёрно-бело-золотистый узор из тех самых символов, что когда-то рисовал на нас Далт, – знаков ритуала хаити. На следующий день после нанесения они пропали, а вот сейчас появились, и выглядели так, будто являлись татуировкой.
– Наша вчерашняя связь закрепила ритуал? – озвучила я свои выводы.
– Именно так, – кивнул Далтер, который уже не казался таким бледным, лишь чуточку настороженным и немного напряжённым.
– Но так выглядят брачные татуировки у айвов, – вспомнила я. – Только без белого.
– Иногда они тёмно-медные, иногда чёрно-золотистые. Всё зависит от вида и уровня магии супругов, – кивнул Далт. – У нас вот такие получились.
Я смотрела на него и пыталась понять, что происходит. То ли мир сошёл с ума, то ли я? То ли мы вместе с Далтером? Информация о значении знаков на наших запястьях не желала укладываться в голове. Никак! Будто я пыталась впихнуть куб в круглую форму. Это было невозможно, неправильно, противоестественно. Даже странно, в конце концов!
– Мы женаты, Мика, – огорошил меня правдой сидящий рядом интриган. – Да, лишь по айвирским традициям, но в Вергонии этот брак тоже будет считаться законным. Признаюсь, чтобы ты не злилась: я не знал, что всё будет именно так. Но не жалею. И я действительно хотел сделать тебя моей… на законных основаниях.
– А за браслетами ты решил отправиться до или после того, как увидел отметки на руках? – спросила, забрав у него свою руку.
Быстро слезла с кровати, снова попыталась найти взглядом свои вещи, но так ничего и не увидела.
– Где моя одежда? – рявкнула раздражённо.
– Твоя сумка в гардеробной, – он указал на неприметную дверь справа.
Я тут же отправилась туда, а уже через минуту вышла одетая и ещё более разозлённая.
– Как ты это вообще допустил? Ты ведь всё и всегда просчитываешь наперёд, – выпалила, остановившись у изножья кровати. – Наверняка же знал, что последствия ритуала могут оказаться вот такими!
– Предполагал, – ответил он уклончиво.
– И что это значит? – я сжала кулаки. – Зачем же пошёл на такой риск? Айвирские брачные связи нельзя разрушить!
Он ничего не ответил, но при этом продолжал прямо встречать мой злой взгляд. А я вдруг с удивлением поняла, что прекрасно знаю, что именно он в действительности сейчас чувствует. Его одолевала обида, которую он мастерски старался спрятать за уверенностью. Ему было больно понимать, что я не принимаю наш союз. А ещё за всем этим ощущался страх… страх того, что я сейчас развернусь и уйду, и никакие брачные связи меня тут не удержат. При этом Далт злился на себя, но явно не за ритуал… а за то, что просто физически не сможет сейчас никак меня удержать.
Этот калейдоскоп чужих эмоций ударил по мне, словно где-то прорвало плотину. Я стояла будто оглушённая и не отрываясь смотрела на Далтера. Он выглядел собранным, уверенным и… закрытым, впрочем, как всегда. Но до сего момента я даже представить не могла, сколько за всеми этими масками прячется настоящих чувств.
В дверь постучали.
– Лорд Корн, к вам целитель Иванс, – прозвучал из соседней комнаты приглушённый женский голос.
– Пусть заходит, – ответил Далт, только теперь отвернувшись от меня.
И на мгновение в его глазах я увидела всё то, что умудрилась до этого уловить. Значит, это правда? Значит… мне не показалось?
– Мика, подожди, пожалуйста, в гостиной. Там как раз должны были подать завтрак. Потом мы продолжим наш разговор.
Всё это он говорил, глядя в сторону окна. И это был вообще первый раз, когда Далт во время беседы вот так от меня отвернулся. И если бы я не чувствовала сейчас его эмоций, то приняла бы его действия за презрение. Но в действительности ему было стыдно за собственную немощь.
Дверь открылась, и в спальню вошли двое. Если первый – высокий светловолосый мужчина лет пятидесяти явно был тем самым целителем, то скользнувшись за ним в комнату темноволосый мальчик-подросток точно отношения к медицине не имел.
