Бог Волков - Вероника Дуглас

Она была сильным бойцом, но поблизости были разведчики фейри.

Разочарование разогрело мою кровь, когда я забрался Веге на спину.

— Это не переговоры.

Саманта открыла рот, чтобы возразить, но Аурен нырнул в вольер, одетый в расшитую золотом тунику и брюки.

— Не волнуйся, брат, я могу присмотреть за ней здесь. Я видел, что она тренировалась с Вулфриком. Было бы хорошо, если бы мы избавились от любых вредных привычек, которые она могла перенять от него. Или от блох.

— Я не нуждаюсь в присмотре, — сказала Саманта резким голосом.

Моя кровь закипела, и я крепче сжал поводья.

Последнее, что я собирался сделать, это оставить ее одну, без присмотра с ним. У него всегда были скрытые мотивы, и по тому, как развратник смотрел на нее, было нетрудно догадаться, что это было.

Я подтолкнул Вегу вперед.

— Я не хочу обременять моего дорогого брата, который делает все возможное, чтобы помочь защитить мое королевство. Ты пойдешь с нами, Саманта.

Касс вздохнул и покачал головой, в то время как Вулфрик бросил на меня неодобрительный взгляд. Я отмахнулся от него и наклонился, чтобы взять ее за руку.

Саманта взглянула на Эловин.

— Разве я не смогу прокатиться на ней?

— Нам не хватает отдохнувших грифоноскакунов. Вулфрик сегодня едет верхом на Эловин, — я держал руку протянутой. — Ты идешь или нет?

Она ненадолго остановилась, но взяла меня за руку, и я посадил ее перед собой.

Вега рванулся вперед, взрыхляя грязь рядом с Ауреном, и мы выскочили из вольера, Вулфрик и Касс следовали за мной по пятам.

Примерно через десять минут мы догнали телегу с припасами и беженцами, направляющихся на север — люди возвращались в свои дома, и, надеюсь, теперь, когда барьер остановился на месте, и атаки фейри замедлились, появилась хоть какая-то стабильность. Беженцы растянулись длинной беспорядочной вереницей. Настроение было приподнятым, но продвижение было медленным. Мы ехали по флангам в качестве разведчиков вместе с несколькими стаями волков.

Спина Саманты была напряжена, когда она наклонилась вперёд в седле — пытаясь ни одной мышцей не коснуться меня. Я обвил рукой её талию и притянул к себе.

— Думаю, мы уже перешли тот этап, где стоит держать дистанцию, маленький волчонок.

— Я ненавижу быть так близко к тебе, — ее тон был резким, но пульс участился.

— Лгунья, — я улыбнулся, и одним быстрым рывком ее ягодицы снова прижались ко мне. — Признаюсь, я немного скучал по этому, когда ты ездила на Эловин.

Она выругалась, но в конце концов снова прижалась ко мне, и вскоре наши тела задвигались в такт шагам Веги. Я поймал себя на том, что наклоняюсь и вдыхаю ее цветочный аромат. Она была опьяняющей, и это само по себе должно было послужить предупреждением, но по какой-то причине я ничего не мог с собой поделать рядом с этой женщиной.

Она была наркотиком, причем самым вызывающим привыкание. Воспоминания о нашем соитии преследовали меня по ночам так же сильно, как она преследовала меня днем.

Но я сдерживал свое желание. Я бы не поддался зверю.

Как только мы вышли из леса на вересковые пустоши, Касс и Вулфрик выдвинулись вперед и окружили нас с флангов.

— Защиты не работают, — сказал Вулфрик. — В лесу появились новые лозы. Прошло всего пару дней с тех пор, как Меланте наложила их. Они должны были продлиться несколько недель.

Кассиан придвинулся ближе.

— То же самое на западе. Отчеты с гор показывают, что эта чума распространяется с беспрецедентной скоростью.

Было ли это из-за того, что Саманта усугубила мою рану, или из-за чего-то большего? Это был не первый раз, когда болезнь прогрессировала так быстро. Это распространялось как болезнь, иногда запаздывая, а иногда усиливаясь по причинам, которые до сих пор не поняты.

Я согнул правую руку, морщась от постоянной боли, горящей под кожей. Моя собственная чума.

Саманта несколько раз пыталась воспользоваться зельем, чтобы исправить нанесенный ущерб, но каким бы восхитительным ни было ее прикосновение, оно лишь уменьшало боль. Щупальца голубого света все еще обвивались вокруг моего плеча, обжигая мою плоть изнутри. Думать было почти невозможно из-за постоянного жужжания боли в глубине моего сознания, и это начинало влиять на мои суждения.

— Почему бы тебе не построить стену вокруг своего царства, чтобы защитить его от лоз? — спросила Саманта, перекрывая вой ветра.

— Бессмертный Двор вырезал свое королевство из моих земель. Хотя я заперт в этой тюрьме, мои люди — нет. Они живут и охотятся по обе стороны границы, как делали на протяжении тысячелетий. Если бы я построил стену, чтобы не допустить заражения, семьи были бы разделены, и это препятствовало бы миграции животных, которые им нужны для выживания.

— И все же некоторые фейри перешли на твою сторону барьера? — спросила она.

Я наклонился, вдыхая сладкий аромат ее волос.

— Не все фейри монстры. Некоторые из них мне очень нравятся.

Она вопросительно посмотрела на меня, и ее дыхание дрогнуло, когда она резко вдохнула. Подозревала ли она?

Чувство вины терзало меня. Я отчаянно хотел рассказать ей, но боялся, что она побежит к ним. Теперь, когда они послали убийц и она увидела ужасы, на которые были способны воины Айанны, возможно, пришло время.

И все же это был риск. Она была непредсказуемой.

Вулфрик поравнялся с нами и бросил на меня предупреждающий взгляд. Я играл с огнем.

И все же мне придется рассказать ей все как можно скорее, иначе правда разъест меня изнутри.

Я откинулся в седле.

— Бессмертный Двор — худшие в своем роде. Они берут и берут, но им всегда мало.

Некоторое время мы ехали молча, потом Саманта прошептала:

— Мне очень жаль.

Я не был уверен, намеревалась ли она произнести эти слова, но чувство вины пронзило меня изнутри, как лезвие. Она была пленницей, не имевшей никакого отношения к этой войне, и все же она скорбела о моем народе.

Гребаная стена лунного света медленно поднималась вдалеке, и я мог видеть земли, населенные фейри, сразу за ними. Когда-то, до их прихода, в королевстве было мирно. Хотя прошли столетия, временами мне казалось, что только вчера я свободно гулял по лесам за барьером.

Так много изменилось. Я изменился.

Как только мы приблизились к деревне, я услышал радостные крики беженцев, но мое сердце только сжалось от ярости. Многие дома были сожжены, а улицы усеяны обломками и