Адептка второго плана - Надежда Николаевна Мамаева
Рик, который был рядом с парочкой, на это лишь иронично дернул углом рта. Но никакого недовольства не выказал. Верный соратник принца, его тень, готовая пойти за высочеством и в огонь, и в воду, и даже на бал с девицей, которая ему абсолютно безразлична.
Я улыбнулась брюнету и выдохнула:
– Не стоит. У меня уже есть кавалер.
– Да? А я о нем ничего не знаю! Вот как так? – возмутилась блондинка.
– Да я и сама до последних дней о нем не знала, – протянула я.
Мне показалось, что Рик при этих словах облегченно вздохнул. Мы еще поболтали немного, но удар колокола, возвестивший об окончании большого перерыва, заставил разойтись по занятиям. А после я поспешила в общежитие собирать вещи, чтобы провести этот вечер уже привычно у камина рядом с любимым.
День перед балом прошел поразительно спокойно. Настолько, насколько это может быть в шумной академии… Всего лишь какой-то взрыв в лаборатории зельеварения – и все. Ни покушений, ни отравлений, ни даже потенциального свекра на горизонте.
Лишь Одри, с которой мы встретились в столовой, передала мне приглашение, посетовав, что хотела зайти в нашу комнату, но та оказалась пустой. Я на это смущенно улыбнулась и пояснила, что по примеру Одри тоже переехала… но не успела договорить, как подруга кинулась мне на шею.
– Как я за тебя рада!!!
– Сама не верю, чувствую себя точно героиней сказки или любовного романа, – призналась я ей.
После этих слов на миг по лицу блондинки пробежала тень. Впрочем, она тут же исчезла, а мы продолжили обсуждать торжество, которое должно было состояться завтра вечером. А после попрощались.
И вот наступил он. День императорского бала. Я после занятий выпорхнула из академии в объятья Дира, и мы вместе отправилась к нему. А пока ехали в карете, я перебирая в памяти варианты: куда бы заехать за вечерним платьем. Адресов подходящих салонов было немного. А денег, увы – еще меньше.
На шикарный наряд мне бы точно не хватило, но память прежней Кимерины хранила многое, в том числе и секреты, как, особо не тратясь, выглядеть хорошо. Потому как барон был скуп на наряды, а прежняя я не желала становиться посмешищем при дворе. Так что многие платья для выхода одалживала у знакомых модисток за небольшую сумму, и сейчас я планировала сделать то же самое.
Но выяснилось, что один дракон уже обо всем позаботился. Меня ждало в комнате платье цвета алого осеннего заката – шикарное и, что самое удивительное, идеально сидевшее на фигуре. Причем выглядело так, что казалось: любое место, в которое приду, станет императорским балом.
Я стояла у большого напольного зеркала, с распущенными волосами, в вечернем туалете, когда раздался стук в дверь. А после того она тихо приоткрылась, пропуская Дира.
В его руках была внушительная шкатулка. Инистый взглянул на меня и на миг замер, кажется, забыв, зачем он здесь. В его глазах вспыхнули те самые серебристые всполохи, от которых у меня каждый раз что-то сладко замирало внизу живота. Дир смотрел на меня с восхищением, смешанным с животным, почти первобытным желанием.
Казалось, вот сейчас он сделает шаг и… Дир гулко сглотнул, моргнул, отчего из его глаз исчезли серебряные всполохи, и, вернув себе самообладание, выдохнул:
– Ты ослепительна, Ким.
А после медленно приблизился, не сводя с меня взгляда, словно боясь, что видение исчезнет. И только когда он достал из шкатулки ожерелье в тон кольцу и протянул мне, то, кажется, окончательно уверился: я не мираж.
– Это должно завершить образ. Позволь мне помочь, – как-то хрипло выдохнул инистый.
– Да, конечно, – отозвалась я, и мой голос показался каким-то вороньим карканьем.
Дир встал позади меня, и я почувствовала тепло его тела сквозь тонкую ткань платья, его горячее прерывистое дыхание, которое щекотало мне шею, его чуткие, осторожные пальцы, скользившие по моей коже.
Я прикрыла глаза, отдаваясь этим ощущениям. Застежка тихо щелкнула, и Дир, словно желая продлить мгновение, провел мизинцем по линии позвоночника у самого основания шеи, вызвав во мне дрожь предвкушения.
А после резко, словно опасаясь сам себя, отстранился и рвано выдохнул:
– Я буду ждать тебя внизу…
Медленно открыла глаза и коварно улыбнулась своему отражению. Кажется, еще немного – и железная драконья выдержка треснет. Хотя моя-то уже давно лежала в руинах…
Когда же я спустилась по лестнице, то оказалось, что Дир уже ждет меня с плащом в руках. Он не просто накинул тот на меня – медленно, почти церемониально опустил ткань на плечи и неожиданно произнес:
– Я люблю тебя, мое безумие.
– А я тебя больше, – выдохнула я в ответ.
– А я тебя дольше… – отозвался Дир и посмотрел мне в глаза так, что я в них утонула. Ухнула сразу – и на самое дно. Без надежды и, главное, желания всплыть.
Столько всего было в его тьме с отливом серебра. Мольба. Вопрос. Надежда. И я отвечала. Доверяясь. Отдаваясь… И тонкий огонь своими жгучими иглами бежал по моим венам, касался мужской руки, державшей мою, и, кажется, перетекал в инистого, а его магия струилась по моим запястьям, обвивая их так, что наши волосы начали парить облаком. Мои кудрявые локоны. Его разметавшиеся по плечам светлые пряди…
Нам не нужно было сейчас никаких зеркал. Мы были отражением друг друга, видя себя в глазах, что на нас смотрели. И…
– Карета подана, лорд, – прозвучал с порога гостиной голос дворецкого, заставив меня вздрогнуть.
Дир с силой, почти с болью выдохнул:
– Мы опаздываем…
Я нехотя отпустила его ладонь, пусть моя магия этому и противилась.
– Идем, – еще раз, кажется, скорее себе, нежели мне, произнес инистый, и его голос прозвучал хрипло. – Прежде чем я передумаю и пошлю к демонам все свои принципы и этот проклятый бал.
Когда мы вышли из особняка, карета и вправду стояла у входа. А я подумала, что это и есть сказка. В которой я – золушка. Только повествование не от третьего лица, а от…
И тут в мозгу словно что-то перещелкнуло. Повествование! Ну конечно! Оно же шло от имени Одри! Как я сразу не поняла, что третья ножка нашей табуретки, выражаясь словами ректора, это Хайрис!
Заклинание Брианы там, на эшафоте… Скорее всего, она брала один якорь, себя – потому что боялась: сил не хватит на перенос сквозь время. Но магия стремится к устойчивости, и сама… расстроилась! Ударив разом и по рыжей, и по мне, и по
