Тетушка против - Тата Алатова
— Итак, сын мой, — поторопил его Франсуа, — когда мы виделись с тобой в последний раз, ты твердо намеревался связать себя узами брака с кошельком девицы Бордо…
— Бернар.
— А потом выяснилось, что ее тетка богаче?
— Совершенно бедна.
Они переглянулись.
— Ясное дело, — заключил Мартен. — Его светлость спятил.
— Влюбился, — скрупулезно поправил Рауль.
— Шепни своему другу на ушко, если эта Пруденс тебе угрожает, — предложил Франсуа обеспокоенно.
— Да я ее едва уговорил выйти за меня, — пожаловался он. — Никогда не встречал таких несговорчивых женщин!
— А что племянница-то? — затаив дыхание, спросил Мартен. У него был вид человека, который читал захватывающий роман. — Плачет или посуду бьет?
— Насколько я понимаю, Жозефина пока и не догадывается о том, что в субботу Пруденс станет графиней Флери.
— В какую угодно любую субботу? — тут же спросил Франсуа.
— В любую ближайшую субботу. Обвенчаете нас через три дня?
— Ах ты, дьявол тебя забери, господи прости! — вырвалось у него глубоко изумленное.
Он почесал в затылке, глубоко вздохнул, залпом, как коньяк, допил кофе, собрался. На его круглом лице проступила сосредоточенность.
— Три дня, — Франсуа уставился на Рауля, сопоставляя масштаб безумия с церковными канонами. — И как ты собираешься обойти церковные оглашения три воскресенья подряд?
— Но брачные привилегии Флери…
— Отменяют сословные и религиозные препоны, но не каноническое право полностью! Однако, — его глаза хитро сузились, — есть лазейка. Чрезвычайные обстоятельства. Нужна веская причина для такой спешки, очень веская. Что предложишь, сын мой?
— Какая-нибудь угроза? — неуверенно предложил Рауль, растерявшись. — Нашествие пиратов?
— Так далеко от моря? Даже коты не поверят.
— Беременность невесты, — азартно предложил Мартен, — классика.
— Чтобы Пруденс меня убила? — возмутился Рауль. — После того, как я едва уговорил ее?
Франсуа задумался, поглаживая митру. В комнате воцарилось напряженное молчание.
— Духовная опасность для жениха, — после долгой томительной паузы озвучил он. — Если этого повесу немедленно не венчать, то наш граф, одержимый блудным бесом, может впасть в ересь и разврат… да проиграть последнюю рубашку! Бессмертная душа под угрозой. Паства взволнована. Я, как пастырь, обязан спасти беднягу.
— Близко к истине, — ухмыльнулся Рауль. — Одобряю.
— Вы с предыдущей невестой до официального объявления помолвки не дошли? Значит, письменного расторжения не понадобится. Найди двух благонадежных свидетелей, да не конюха с кухаркой! Мартен, запроси заверенную копию брачной привилегии Флери в соборном архиве, подкупи архивариуса, чтобы поторопился. Метрики… Где крестили твою Пруденс? Придется найти… ну, на этот счет есть у меня умелец. Теперь — место и время. Не в соборе, конечно. Здесь, в моем оратории. На рассвете, пока город спит. Только регистрационная книга, крест, кольцо и… — он коварно улыбнулся, — твоя подпись на векселе.
— На каком векселе? — с деланым простодушием распахнул Рауль глаза.
— На том самом векселе — за душу спасенную и каноны попранные, — провозгласил Франсуа. — Сорок…
Мартен кашлянул.
— Пятьдесят бутылок муската, — поправился святой отец, — да не дурного, а приличного.
— Помилуйте, откуда? — Рауль вспомнил, как Пруденс его вечно ругала за неумение торговаться. — На двадцать едва наскребу.
— Пятьдесят, — неумолимо постановил Франсуа.
— Готовьте бумаги, — сдался он.
Глава 33
Во второй раз Жан согласился отправиться в Овражный проулок уже без прежнего страха. Правда, сегодня беднягу напугали ящики с ретортами, порошками и кристаллами явно алхимического назначения, которые загрузил в их экипаж Бартелеми Леру.
Сам мальчишка пребывал в полном восторге, особенно его голодную студенческую душу грели корзины с провизией, предназначенные для полевых опытов на болоте.
— Только не слопайте все раньше времени, — иронично попросила его Маргарет, и Бартелеми столь искренне возмутился ее словам, что стало понятно: всенепременно слопает, как минимум половину.
Небольшой рынок, заваленный подгнивающими фруктами, по-прежнему казался сонным и тихим. Они прошли вдоль ряда скучающих торговцев, Бартелеми явно искал кого-то определенного. Кажется, он чувствовал себя здесь как рыба в воде, время от времени обменивался шутливыми приветствиями то с одним прохиндеем, то с другим. Вероятно, жизнь ученика-алхимика изобиловала поиском странных ингредиентов, поэтому Маргарет предоставила ему самому добыть змей для их замысла.
У нее, помимо хлопот с болотом, было и другое дельце к местным умельцам: зловредная Манон сама себя не накажет. Выбрав тощего проныру с бегающими глазами, Маргарет тихонько осведомилась, нет ли у него случайно некой вещицы… Изящной пудреницы, например, но чтобы не совсем барахло, а вовсе даже заманчивой прелести. Проныра еще немного задумчиво побегал глазами и, строго велев охранять прилавок с воняющей айвой, куда-то умчался.
Вернулся он с серебряной пудреницей, немного потертой, но сияющей полудрагоценными камнями на крышке, явно ворованной. После короткого и свирепого торга вещица перекочевала в карман Маргарет, а уж наполнить ее предстояло матушке Люсиль, благо дорожка к ее дому уже была протоптана.
На все ушло не более тридцати минут и десятка золотых монет, позаимствованных из собственных накоплений. Вот на что приходится тратиться, мысленно сетовала Маргарет, возвращаясь к экипажу. Эта мерзавка не стоила и медяка, да не спускать же с рук!
Бартелеми уже с клеткой роскошных жирных змей ждал ее внутри. Он буквально изнывал от нетерпения поскорее отправиться к милым его сердцу болотам, но не позволил себе жаловаться на задержку.
Дорога до замковых руин прошла в обсуждении деталей их плана: отвадить местных с помощью мистификаций и разного рода пугалочек. В пронзительном утреннем свете холм с каменным остовом казался особенно печальным, экипаж объехал его по широкой дуге и остановился внизу, там, где ивы смыкались над узкими влажными тропками. Здесь Маргарет и Бартелеми простились, она пообещала отправить ему в помощники дурачка Жиля, сильного, но безобидного.
И Жан, с превеликим облегчением сгрузив опасные ящики на землю, направил лошадей к деревне.
Луизетта, ее муж Пьер и их семнадцатилетняя дочка Клементина согласились переехать в город охотно, но «токмо до весны, пока земля отдыхает». Впрочем, родители были не против оставить девочку и дальше в камеристках графинь, да только чтобы без глупостей и под приглядом.
— У меня не забалуешь, — угрюмо заверила их Маргарет, и ее мысли снова закружились вокруг Пеппы, а ведь она столько сил приложила, чтобы сосредоточиться на делах.
Не следовало ей быть такой строгой! Она обложила племянницу сводом правил и запретов, и та рванулась на волю, как лошадь, закусившая удила. Если бы уметь быть ласковой и доброй, как нянюшка Латуш, то, глядишь, все вышло бы иначе.
Как же она собирается
