Система: Искупление - Сия Тони
Амфитеатр заполнили шокированные вздохи и шепот.
– К черту! – прошептала Нисфер, бросившись бежать.
Подняв руку, советница продолжила:
– С давних времен взращиванием наших потомков занимается Система, что благо и честь для каждой уважающей себя семьи. И мы не смогли проигнорировать тот факт, что во многие умы врезалась идея приручить землянок, принудив их рожать для нас, чтобы ускорить процесс пополнения семей. И мы покажем вам, к чему приведут подобные инициативы!
Голограмма эмбриона стала развиваться на глазах, приобретая узнаваемые детские черты. И вдруг тело маленького, еще не родившегося человека стало искажаться… Изуродованная визуализация предполагаемого будущего шокировала настолько, что казалось, еще мгновение, и ноги перестанут меня держать.
– Верумианцы и земляне несовместимы! – угрожающе произнес один из советников. – Наш геном превосходит их настолько, что любое слияние ведет к катастрофическим последствиям. – Явно наслаждаясь растущим напряжением в зале, советник сделал драматическую паузу, прежде чем продолжить: – Когда гены верумианцев и землян соединяются, образуется химерная, крайне нестабильная структура. В геноме эмбриона возникают конкурирующие секвенции, ведущие к быстрому разрушению клеточных структур.
Повествование перенял другой советник, подкрепляя рассказ визуализациями, на которых клетки эмбриона буквально разрывались изнутри…
– Любая попытка заставить землянку выносить здорового ребенка от верумианца обречена на провал из-за неконгруэнтного слияния.
– Лион… – Я взглянула на него широко распахнутыми глазами, прижав руку к своему животу. – Значит, аномалии, о которых, о которых… – запиналась я.
– Не может быть, – твердо произнес Лион. – Верумианцы бесплодны.
Несмотря на уверенность его голоса, от меня не ускользнуло сомнение в его взгляде.
Амфитеатр вновь заполнился испуганным шепотом, но советник неумолимо продолжал:
– Слухи, домыслы и заблуждения в столь важной сфере жизни неминуемо приведут к трагедиям!
– Мало того! – подначивая новую волну истерического гула в амфитеатре, заговорил молчащий до этого советник. – Если кто-то из вас все же согласен растить изуродованных существ в угоду собственному эгоизму, вы должны понимать, что, отказавшись от святого пути Системы, вы обречете Верум на новую войну. Нынешние порядки совершенны и не должны подвергаться общественному сомнению.
Голограммы плавными рядами скользнули к зрителям, показывая уже новые проекции изувеченных детей, голодающих людей… и фрагментов местных войн.
Когда Амалия безвольно повисла в воздухе, советница приказала освободить ее, после чего переняла инициативу повествования:
– Со своей стороны мы сделали все возможное, чтобы наглядно продемонстрировать этим экспериментом несостоятельность подобных теорий. Для сторонников опасных для Верума веяний мы подготовили программу по переселению на Землю.
Ее слова повергли присутствующих в шок. Верумианцы друг за другом молчаливо вставали со своих мест, а Лион сделал шаг назад, нахмурившись.
Я испугалась, почувствовав первые отголоски знакомой ауры.
– Лион, – позвала его я. – Посмотри на меня. – Не получив никакой реакции, я встала перед ним, прикоснувшись к его лицу. – Лион…
– Они разжигают ненависть, – процедил он, не сводя взгляда с советников на сцене. – Раскалывают общество по вопросу, который касается каждого. Зачем?
– Я не… я не знаю. Давай уйдем. Ты был прав… Пойдем.
Советники продолжали уверенно разглагольствовать, призывая к единомыслию для увеличения благосостояния всего общества.
Лион перестал их слушать, цокнув языком.
– Дело не в проекте и не в землянках. На Веруме есть примеры смешанных семей. И, конечно, в этих парах нет детей, так как верумианцы бесплодны. И это факт. Будь Амалия в положении благодаря Амадеусу, стал бы он вот так обходиться с ней?
– Значит, Амалия попала на Верум, уже будучи беременной? – спросила я, вернув взгляд к сцене.
– Совершенно верно. – Лион уперся руками в перегородку, которая отделяла зону участниц проекта от основного амфитеатра. – А совет воспользовался подвернувшейся возможностью, вознамерившись решить сразу две задачи: дискредитировать землян, заставив верумианцев поразмыслить над радушием по отношению к чужакам, и вместе с этим отвратить саму идею о естественном зачатии. После увиденного многие задумаются над целесообразностью данного метода.
Я обняла себя, прежде чем спросить:
– Но если Амалия в положении уже какое-то время, значит все, что говорят сейчас советники – ложь?
– Это неважно.
– Неважно?
– Пойдем отсюда, – сказал Лион, взяв меня за руку.
Он активировал голограмму над запястьем и направился вверх по ступеням, вместо того чтобы спуститься вниз и уйти так же, как мы пришли.
– Но, если все это бредни, зачем советникам так яро утверждать, что вы можете иметь детей? – не унималась я, шагая позади.
– Не знаю. Может, чтобы вычислить тех, кто не поддастся страху?
Я ахнула.
– Избавляются от неугодных?
Мы свернули в коридор, дверь в который открылась автоматически, стоило нам подойти.
– Что может быть опаснее надежды? Изощренный способ выявить противников единомыслия.
– Неужели оно стоит того… и что, если верумианцы поверят совету? – подметила я.
– Если советники правда считают, что этим представлением хоть что-то решили, – они заблуждаются. Внушение страха – это краткосрочный инструмент контроля, который лишь усугубит разногласия, а не решит их.
Коридоры остались позади, когда мы вышли на террасу. Теплый ветерок подхватил мои волосы, а лучи закатного солнца подарили приятное тепло.
Лион продолжил говорить, направившись к автогену:
– Попытки подавления волнений или запугивания всегда приводят к социальной фрагментации и усилению конф…
– Лион, – перебила его я.
Он поспешил оглянуться.
Сдерживая нервный смех, я широко ему улыбнулась.
Встречая закат, мы будто вернулись в вечер нашей первой встречи. Несмотря на количество пройденного пути, прямо сейчас мы смотрели друг на друга так, словно видели впервые. Сделав глубокий вдох, я подошла к нему, заправив растрепавшиеся волосы за ухо.
Безумие сегодняшнего дня эхом отзывалось в искрящемся фасаде здания, а на мраморном полу солнечными зайчиками переливались блики от драгоценностей, вкрапленных в мое платье.
Я рассматривала любующегося мной мужчину, с которым пообещала разделить настоящее и будущее. Проект всеми способами сеял хаос и раздор, оставляя на теле и в душе глубокие раны. Не будь нас друг у друга, справиться с этим было бы просто невозможно. Никому не было до нас дела. И если я думала раньше, что лишь землянок недолюбливают, теперь я убедилась, что недолюбливают всех. Холостяков тоже поставили в уязвимое и унизительное положение…
Эти мужчины были искренними в своих чувствах. Они поверили и позволили себе влюбиться в землянок, которые по итогу оказались «живыми инкубаторами», решающими вопрос деторождения у верумианцев. Не только землянок оскорбили откровенным презрением и пренебрежением, но и верумианцев, которые до сегодняшнего дня не видели ничего предосудительного в отношениях с нами…
– Хочу попросить тебя кое о чем, – сказала я.
– О чем угодно, – не задумываясь ответил Лион.
– Покажи мне, какой процент верумианцев поддерживает или нейтрален к землянам, проживающим на Веруме.
Он бережно коснулся моего лица и провел пальцами вдоль подбородка. Нежно подхватив его,
