( Не) Счастливый случай - Ани Марика

— Ты слишком хорошего мнения о моих родных. И потом, ты моя семья. Отныне и навсегда. И твои интересы для меня важнее.

— Ты тоже для меня семья, — обнимаю за шею мужа, к себе притягиваю. — И кроме тебя у меня никого нет ближе. Но я скучаю по своим родителям. По родственникам, оставшимся там, на Земле. И, честно говоря, когда-то я мечтала оказаться подальше от них, чтобы не выслушивать бесконечные нотации. Только сейчас мне ужасно не хватает их. Не хватает мамы. Не прогоняй Анхелику. Этим ты не просто обидишь её, ты убьёшь её.

— Убью? О, не волнуйся, она не умрёт, — фыркает Гильермо, закатывая глаза. А потом повторяет буквально слово в слово моё предположение: — Её не убьёт ни одна хворь.

Глупо хихикнув, киваю. И крепко обнимаю.

— Ты убьёшь её в глазах аристократии, Гиль. Она ведь так сильно держится за свой статус, титул, воспитание, происхождение. Как она себя будет чувствовать на многочисленных балах, когда за её спиной будут разноситься сплетни о том, что женщину выкинул из дома собственный сын? А твои сёстры? Они ведь не заслуживают этого. Возможно, в этом сезоне они найдут себе женихов.

— Она ведь не оставит попыток развести нас. Утром тебя задели её слова.

— Нет, не задели. Анхелика просто была права. Я не должна была позволять Лео удерживать меня на коленях. Как и не должна была фамильярничать с Валианом. Просто знай, что я тебя люблю. И постараюсь вести себя как подобает твоей жене, графине.

— Лучше веди себя как Верховная, — фыркает Гиль и целует в губы.

— Ладно. А ты не выгоняй родственниц. Хотя бы пока не закончатся праздник и главные королевские балы. А потом они, возможно, сами съедут, придумают повод.

— Ты слишком добрая, — бурчит муж и нехотя соглашается.

Наш примирительный поцелуй прерывает лекарь. Он протирает платочком лоб и прискорбно сообщает, что у Анхелики был сердечный приступ. Врёт. Гильермо громко хмыкает, и я понимаю, что он тоже уличил беднягу во лжи. Также врач настоятельно рекомендует беречь женщину от тревог и волнений. И оставляет настойку.

Как только он удаляется. Гильермо принюхивается к бутыльку. Прищуривается, делает ещё пару вдохов.

— Шарлатан, — рычит он, закупоривая настойку.

— Что там? — забрав пузырёк, тоже принюхиваюсь. Вдруг унюхаю. Но, увы, я не обладаю таким тонким чутьём.

— Каштаны на спирту с двумя каплями сон-травы. Это зелье даже успокоительным не обозвать.

— Видишь, как сильно твоя мама хочет остаться с тобой.

— Она хочет сохранить свою репутацию. Ладно. Ради тебя я подыграю ей. Но если она что-нибудь выкинет, немедленно отправится и не в гостиницу. В Располь! — ставит точку Гильермо и заходит в комнату матушки.

Захожу следом. Анхелика, как королевна, полулежит на многочисленных подушках. Выглядит максимально бледно. Не удивлюсь, если напудрилась для натуральности.

— Как ты себя чувствуешь, мама? — чеканит злобный сын.

— Получше, — дребезжит голос в ворохе одеял. — Прости, мы не успели съехать… Сейчас лекарство подействует, мы немедленно отравимся в местную гостиницу. Девочки, наймите повозку…

— Вы остаётесь, — перебивает Гильермо, скрипнув зубами. — Татьяна уговорила меня дать вам ещё один шанс.

Три родственницы удивлённо скрещивают взгляды на мне. Самую искреннюю улыбку дарю этим змеюкам. Вайлет срывается и, чуть не сбив меня, крепко обнимает.

— Спасибо, Таня.

— Да не за что. Вы ведь семья. А семью не выбирают, — хмыкаю, при этом смотрю только на Анхелику. Та, естественно, в мои добрые порывы не верит и смотрит, поджав тонкие губы.

Оставив родственниц разгребать собственный багаж, мы с Гильермо спускаемся к Даркраю. Только никто не даёт мне послушать их разговор. Мужчины уходят в кабинет. А я иду к себе. В кои-то веки выдался свободный вечер. Посвящу его себе. Тем более завтра праздник.

После водных процедур ныряю в холодную постель и в ожидании мужа листаю фолиант. Никак мне не удаётся его дочитать. Но вместо текста перед глазами появляются два правителя. Алард и Даркрай. Я приняла их ухаживания. Я согласилась попробовать. Не станет ли от этого только хуже? Что будет, когда я сильнее привяжусь к ним? Что будет, когда нужно будет решить, где жить? Кто-то из них останется в другом королевстве. Или бросит свой народ ради меня?

Бездумно водя пальцем по чуть выпуклым строчкам в книге, размышляю о будущем. И сама себя грызу за слабость, которую проявила. Нужно уже, наконец, решить, поставить точку и отпустить одного. Сказать, что, несмотря на чувства, есть непреодолимое препятствие. И не нужно ради меня совершать подвиг.

Только с кем именно нужно порвать? С Алардом или Даркраем? Возможно, стоит дать время и посмотреть?

Да. Я дам нам время на всю будущую неделю праздника. Тем более Дарк останется как раз до закрытия фестиваля.

С этими мыслями я окончательно проваливаюсь в глубокий сон. В котором меня встречают два правителя. Меня обнимают два правителя. Целуют. Касаются. И нежат.

Глава 53

Столица Дадарии Гринхолл преобразилась с приходом весны и праздника. Улицы, обычно строгие и мрачно-сдержанные, пестрят шелковыми полотнищами всех оттенков весны: от нежно-зелёного и цвета молодой сирени до дерзко-алого и золотистого, как полуденное солнце. С балконов свисают гирлянды из живых цветов, а над мостовой раскачиваются бумажные птицы, кружащиеся в хороводе на тончайших нитях магии. Колокольчики звенят на каждом перекрёстке, и сам воздух буквально пропитан запахами мёда, цветущего миндаля и свежести.

Фестиваль Весеннего Возрождения — ещё один священный день, который празднуют в Метрере. Только раньше, когда ещё почитали Богиню, праздновали торжество жизни, любви и силы, что возрождает землю после холодной зимы. Сейчас этот праздник больше похож на ярмарку тщеславия.

В столицу стекаются все сливки общества и показывают кто во что горазд. А аристократы всех мастей привозят своих повзрослевших дочерей, чтобы выгодно продать.

Всё сверкает и блестит. Я в компании Аларда и Даркрая прогуливаюсь между прилавками, установленными прямо на центральной площади. Мужчины стараются перетянуть на себя моё внимание, но я рассеяна и задумчива. Просто никак не могу забыть сон с их участием. От него я проснулась среди ночи возбуждённая и набросилась на спящего Гильермо.

Толпа расступается перед нами, некоторые склоняют головы, другие просто замирают и с любопытством осматривают