Нежный цветок кактуса - Ольга Шах
Ещё немного обсудили свои дела, потом приехал старший внук и дед, ненавязчиво так, сообщил, что остаётся на ужин у них в башне, не желая спускаться в парадную столовую. Про себя же злорадно хмыкнул, представив себе, как будет выкручиваться дочь перед всеми своими пафосными гостями, которых пригласила, не спросясь у его. После отправился к себе, предвкушая завтрашнюю поездку. От нетерпения ему даже не спалось толком, и он поднялся рано утром. То есть восемь утра для него было ранним. Впрочем, в столице он не вставал раньше одиннадцати. Светило солнышко и было очень тепло. Торопливо позавтракав у себя в комнатах, лорд Маркас, ворча на копающегося Берни, порысил в башню. Там тоже уже собирались. По теплой погоде решили не брать тяжёлую дорожную карту лорда, а обойтись двумя лёгкими колясками с откидным верхом, у внука была своя, а лорд Маркас, не особо сомневаясь, забрал коляску дочери. Страдающий душевно Берни вякнул было что-то там насчёт мух и комаров, но Полина выдала ему флакончик с жутко воняющим лосьоном, велев щедро натереться им (чтобы было понятнее, объясняю - это дальний прообраз нашего убойного одеколона "Гвоздика"- спиртовой раствор гвоздичного масла). Хотя мухи и комары облетали их коляску по самой дальней траектории, но дышать рядом с секретарем было практически невозможно. За дорогу у лорда не один раз появлялось желание высадить несчастного и заставить бежать следом. Когда подъехали к развилке, Якоб махнул рукой и сказал:
- Вот, налево земли Стивена, а прямо напротив - Чарльза. Едем сейчас к Стивену, потом поедем к Чарльзу, мне ногу надо подлечить немного.
Но дед заупрямился:
- Вы езжайте куда хотите, а я еду направо. Сам все посмотрю.
Глава 35
Солнышко светило, птички чирикали, я счастливо жмурилась, сидя на лавочке перед своим новым домом и попивая холодный компот из ревеня, который мне принесла Рогнеда. Мой дом был готов, остались мелкие недоделки и мебель. Её придется заказывать в городе. Я, конечно, люблю стиль Прованс и даже в кухне у меня он будет, но все-таки не до такой же степени. Я уже отрисовала несколько листов бумаги, пытаясь передать то, что я хочу увидеть в своем доме. А пока он стоял, беленький и чистенький, сверкая на солнце красной черепичной крышей и такими же в тон ставнями на окнах. Как бы я не фыркала, но мне нравились большие окна в доме свекрови, поэтому и у себя сделали такие же. Но побоялась, что зимой будет задувать ветром и стекла обледенеют, поэтому установили двойное остекление. Для местных это было удивительно, но они молча согласились на то, что госпожа имеет право на свою дурь. Рабочим в бараках было проще - они были согласны и на ту нехитрую мебель, что мастерили им местные плотники. Кто собирался здесь зимовать - те уже заселились и потихоньку обустраивались. Например, семья Джорджа была счастлива обрести крышу над головой, Рогнеда тоже заселилась в свою комнату и была довольна. Посаженные саженцы невесть чего удачно принялись и теперь радовали глаз зелёными листочками на тоненьких прутиках. В огородике тоже все зеленело и колосилось, потом поймём, что именно.
Неподалеку пасся Козел, лениво пощипывая травку, Тяф валялся у меня под лавкой, в тенечке, высунув язык от жары. Недавно ходил, зараза, принимал водные процедуры, потом долго и тщательно отряхивался возле меня. Очевидно, думал, что мне это приятно. Впрочем, моему наряду это ничуть не повредило - я с утра уже успела слазить в нашу "сокровищницу ", страховал меня, как обычно, Чарли. У меня бы сил не хватило его вытащить, а привлекать посторонних к делу добычи драгоценностей мы не могли. Рабочие уже привыкли, что периодически мы с мужем исчезаем в неизвестном направлении и понимающе хмыкали - мол, дело молодое, все понятно и никто не осуждает. Странно, почему никто не задумывался о том, что после я появляюсь грязная, как свинья, и первым делом бегу умываться. Вот такая идиллическая была картина. Я отдыхала после утреннего альпинизма, Чарли умчался на отгрузку кому-то каменного угля (тоже денежки!), баба Филя гоняла строителей в будущих гостевых домиках. Что-то ей там не понравилось, и она разносила несчастных работяг в пух и прах. В общем, все как обычно, нормально. Животные тоже тут рядом. После героической битвы нашего Козла и Тяфа с местными лодырями наши рабочие просто невыносимо зауважали нашу живность и твердо знали, что без уважительной причины они никогда не кинутся воевать. И поэтому относились к ним со всем почтением. Частенько Козлу перепадала подсоленная горбушка хлеба, а Тяфу - добротная мозговая косточка.
Наверное, я задремала на солнышке, поэтому пропустила появление открытой лёгкой коляски, остановившейся неподалеку. Только глухое ворчание Тяфки из-под лавки привело меня в себя. В коляске сидел седой, благообразный старичок в летнем костюме, с тростью. На голове красовался цилиндр. От коляски опрометью бежал в направлении кирпичного завода молодой человек во всем темном, и даже сюртук был застегнут наглухо, под самое горло. Я ещё подумала лениво: "Как ему не жарко в таком темном и теплом?". Но тут раздался скрипучий голос старика:
- Эй, старая, где тут у вас хозяева?
И это было все. Началом конца.
Вы когда-нибудь видели, чтобы человек мог практически мгновенно развернуться в прыжке с места двумя ногами на сто восемьдесят градусов? Я не имею в виду всяческих спортсменов. Не видели? Вот и я нет. Но сподобилась. Увидеть, как старушка, ладно-ладно, не старушка, просто дама средних лет, хорошо пожившая, скачет как молодая козочка - это дорогого стоит. Я, вначале приподнявшаяся со скамьи, чтобы прояснить ситуацию, от удивления даже плюхнулась назад на попу. Да и моя помощь уже запоздала. Мою бабку уже несло:
- Это кто тут старая? Кто так сказал? Ах ты, старый пердун! На себя посмотри! Небось, в гололёд удобно ходить, с тебя же песок сыплется и на том свете черти давно уже тебе прогулы ставят!
Ой, язык мой - враг мой! Надо следить за собой, что я говорю порой. А баба Филя, как детсадовка, впитывает все самое плохое, как губка! Это же я совсем недавно брякнула такое, когда леди Грейс рассказала за обедом, что один из престарелых лордов кланов посватался к одной из девочек МакКинонов. Но про пердуна (простите меня за мой французский!) я вроде не говорила, это она сама где-то научилась. Или говорила? Да нее… тогда,
