Тетушка против - Тата Алатова
По крайней мере, все живы. Удачно получилось, что Маргарет выставила из замка сразу троих людей. Но чересчур крепкий сон сыграл с ней злую шутку — как можно было не услышать, что в соседней комнате происходило сражение? Вдруг у нее получилось бы помочь Раулю?
Закончив, она отошла на шаг от кровати, окинув спящего внимательным взглядом. Прикрыла его покрывалом, а потом еще и своим шерстяным платком, после чего тихо вышла из комнаты.
— Я уложила ее, — Соланж в ночной рубашке старушки-вдовы появилась из спальни напротив. — Жанна очень плоха. Кажется, она просто не может поверить в произошедшее. Что же нам теперь делать, Пруденс?
— Посчитать, как вам жить дальше.
Соланж решительно кивнула, и вместе со шкатулкой Лафона они уселись в малой гостиной, раскладывая монеты на стопки для грядущих трат.
— Итого, — резюмировала Маргарет, — вы можете продержаться до февраля, если жить без оглядки, или целый год, если станете экономить.
— Выбираем вариант «до февраля», — ответила Соланж без заминки. — К тому времени или я выйду замуж, или Рауль на ком-нибудь женится… То есть, — смешалась она, — я надеюсь, вы не приняли его увлечение всерьез. Как бы он ни был расположен к вам, Пруденс, все же этого слишком мало. Если только вам не светит какое-нибудь наследство.
— Не думаю, что его светлость когда-либо снова посмотрит на меня, — в неожиданном приступе откровенности призналась Маргарет. Младшая Флери ей действительно нравилась: девочка не ныла и не оглядывалась назад, всегда была весела и деятельна. — Я крайне недвусмысленно дала ему понять, что не заинтересована… в его расположении.
— Как славно, — искренне и бестактно обрадовалась Соланж. — Не переживайте об этом: Рауль легко принимает любовные неудачи, дуется пару дней, а потом находит утешение в бренчании на гитаре… — тут она подумала и перекинула несколько монеток в стопку неотложных покупок. — Позаботьтесь о том, чтобы ему было на чем бренчать, пожалуйста.
— Конечно, — Маргарет сгребла в кошель деньги, отведенные на ведение хозяйства. — А теперь постарайтесь тоже поспать.
— Я лягу с Жанной, — Соланж убрала свою часть монет и встала. — Не хочу оставлять ее без присмотра. Но знайте: самую большую спальню займу я. И вот еще что, — добавила она открыто. — Вы нравитесь мне, Пруденс, и я очень благодарна, что вы так вовремя и так дешево нашли нам этот прекрасный особняк. Лучшего и желать нельзя. Но мы с вами разумные женщины и понимаем: наши желания — пустой звук без возможностей.
Ее безжалостная прямота будто бы укутывала толстой периной, заглушая острые приступы беспричинной тоски. Все правильно. У каждого в этом мире свое место, и горе тому, кто пытается запутать или обмануть судьбу.
Маргарет оступилась — всего однажды, всего на несколько минут, подарив себе пару глупых и таких волнующих поцелуев. И если ей теперь настолько плохо, то что случилось бы, позволь она себе большее?
Все к лучшему — твердо сказала она себе и отправилась искать Жана. Пока Флери отдыхают, ей нужно многое успеть.
***
Рауль спустился вниз только ближе к двум часам дня. Маргарет, наблюдавшая за тем, как новая горничная натирает пол, мгновенно ощутила напряжение в спине и шее, а вот в руках, напротив, — легкую дрожь. Одним взглядом она охватила его целиком — от новых туфель до модного шейного платка, чисто выбритого подбородка, тщательно завитых локонов и широкой улыбки — и незаметно перевела дух.
— Доброе утро, ваша светлость, — ровно проговорила она, твердо намеренная держаться вежливо и не нарушать приличного расстояния между ними.
Раулю Флери было плевать на ее намерения.
— Пруденс! — нетерпеливо воскликнул он и схватил ее за обе руки. — Я проснулся — а он стоит перед кроватью с халатом в руках.
— Теодор Флорель, ваш камердинер, — кивнула она, мысленно затрепыхвашись. Будет очень грубо, если высвободиться? Но ведь и так оставаться нельзя!
— Он помог мне принять ванну. Тут есть купальня! Настоящая купальня с теплой водой!
— Она работает на кристаллах.
— И эта одежда! Посмотрите на подкладку из шафранового льна и глубокий сливовый цвет… Ткань рубашки, конечно, грубовата, но чего мы хотим от готовой одежды… Зато пряжки на туфлях — истинная находка!
— Рада, что вы довольны, — Маргарет все же попыталась отнять руки, но тут сверху раздался глубокий мужской голос, полный мягкой укоризны:
— Ваша светлость, я ведь мог подать вам завтрак в постель!
Рауль смешно округлил глаза, демонстрируя потрясение, и спросил шепотом:
— Откуда вообще он взялся?
— Прямиком от госпожи Бонне.
— Кто эта Бонне?
— Добрейшая женщина.
— Неважно. Давайте позавтракаем вместе, и вы мне все подробно расскажете. Теодор, дружище, накроете на двоих?
— Разумеется, — если камердинер и был шокирован излишне горячей встречей экономки и графа, то это никак не отразилось на его бесстрастном лице. Ступая почти неслышно, он прошел мимо них в сторону кухни.
Горничная лишь на мгновение вскинула голову, а потом тут же вернулась к своему занятию, прикидываясь невидимкой.
Да, этим утром Маргарет разжилась настоящими сокровищами.
Рауль все же выпустил ее руки, чтобы тут же подхватить под локоть и галантно проводить в столовую. Он двигался так уверенно, будто бывал тут прежде, но все особняки этого города строились довольно похожими друг на друга.
— Этот волшебный камердинер, — сказал он, — сообщил, что у моих сестер модистка. Должно быть, они чрезвычайно заняты.
— Так и есть. По крайней мере, госпожа Жанна хорошо поела и начала разговаривать. Что касается вашего гардероба…
— Мы разберемся с ним позже. Посмотрите-ка на меня. Что за темные круги под глазами? Ах, Пруденс, должно быть, вы совсем не спали. И, спешу заметить, так и не переоделись. На себя, конечно, вам не хватило времени.
Она не знала, что ответить и как вообще реагировать на неожиданно чрезмерное дружелюбие. Еще вчера Рауль резко захлопнул дверь прямо перед ее носом и выглядел таким холодным, будто видеть ее не хотел.
Но вот он выспался, искупался, переоделся и теперь снова принялся сводить Маргарет с ума. А она слишком устала, чтобы мешать ему проявлять неуместную заботу.
— Я купила вам гитару, — только и пробормотала она, когда Рауль усадил ее в кресло у стола.
— Правда? — он, кажется, не впечатлился. — Черт с ней, с гитарой. Разве сейчас время для музицирования?
— Разве нет? — осторожно спросила она, пытаясь найти хоть какие-то следы меланхолии на его оживленном лице. Неужели его милая Пруденс не заслуживает даже одной грустной серенады? Он даже не потрудился сделать вид, что хоть сколько-то опечален!
Глупая, глупая Маргарет, неужели ты еще не поняла, как мало ты стоишь?
Пока она
