Птицелов Его Темнейшества - Мира-Мария Куприянова
— Уверен? — проскрипел зубами Егор. А мгновение спустя я, с испуганным писком, уже оказалась сдернута со стула и усажена на обтянутые дорогими джинсами колени- Так не терпится забрать ее в Ад? Что- ж, я не смею задерживать. Но сперва… В качестве компенсации за сорванное свидание, и проявления расположения, я попрошу…поцелуй.
— Только попробуй, курица ты недощипанная, — прошипел Высший, вскакивая на ноги.
— Это плохая идея… — неуверенно попыталась внести хоть каплю здравомыслия я.
Но даже договорить свою мысль мне не дали.
Я успела только снова жалобно пискнуть, когда мои губы накрыла пьянящая шелковая нежность ангельского рта.
Глава 24
— Ты в порядке? — в голосе ангела сквозила неприкрытая забота и участие, — Может еще коктейль?
Но я лишь медленно перевела взгляд с ласковой поверхности бирюзового океана на напряженного парня, тяжко вздохнула, и так же медленно вернула этот самый взгляд на место. Отвечать не хотелось.
Как говориться: «Спасибо, но я уже за все ответила».
И, главное, было бы за что! По сути, я-то была совершенно не при чем!
Да что говорить, даже в момент абсолютно шокировавшего меня поцелуя с ангелом, я не только не участвовала в его провоцировании, но и вообще в нем не участвовала! Практически…
Не нашла в себе сил ни ответить на умелые движения нежных губ, ни понять, как оно вообще могло произойти, ни… ощутить что-то, помимо все того же шока, удивления и испуга.
И если ощущение этого самого испуга как раз было вполне понятным (потому как не каждый день в полном людей ресторане вдруг взрывается темным мраком сам Дьявол, усеивая помещение искрами магмы. И на глазах вырастая в полноценную боевую форму Высшего Демона), то отсутсвие каких-либо иных ощущений понятными не казались.
И это печалило, огорчало и напрягало почище нарушения Кодекса, которое обе стороны так слаженно продемонстрировали в тот вечер.
Меня целовал ангел! Прекрасный, словно сон. Его тело было настолько совершенным, что даже идеальные черты светлого лица не могли отвергнуть низменные инстинкты, от ощущения рельефа его торса. Его руки были сильными и умелыми. Губы опытными и сладкими. А я… замерла перепуганной мухой в крепкой паутине его искушения и не испытывала ровным счетом ничего. Кроме все того же шока, страха и паники.
«Со мной все ясно»- обреченно думала я, словно заядлая мазохистка вспоминая, как в пику происходящему равнодушию трясло меня мелкой дрожью и плавило от вожделения каждый раз, как меня касался другой- темный Высший- «Я на самом дне»
А в это время кругом кричали перепуганные люди, плавилось стекло видовых окон и пылью крошились на пол хрустальные люстры…
— Тебе конец, пернатая тварь! — гремел в какофонии творящегося ужаса голос Сатаны.
— Посмотрим, кому конец, — голосом, подобным грохоту иерихонской трубы, отвечал ангел.
— Прекратите оба! — тщетно пищала из-под стола я- Не в публичном же месте!
— Ничего. Черти приберут, — недобро цедил сквозь клыки демон- Спасибо за заботу…
— Она не о тебе заботится, Нечистый, — не хуже Дьявола шипел крылатый- Ее душа чиста и полна сострадания к невинным людям.
— Ее душа моя, — прорычал Дьявол- Она-моя.
— Разве?
— Ну пожалуйста! Тут же люди!
И так по кругу.
Нет, потом было и явление Блюстителей Кодекса, и строгие выговоры с предупреждениями в обе стороны… и, конечно, бубнящие вездесущие черти, спешно подтирающие за нагадившими Высшими обоих окрасов. И превращающие ужас толпы в размытые воспоминания ночных кошмаров и смазанную память о самом скучном вечере в их жизни. Но натерпелась я перед этим по полной.
А уж обвинений наслушалась! Я, как всегда, оказалась во всем виновата.
Причем, винил меня только обиженный на всю свою черную душу Дьявол! Вот, казалось бы, уж кто бы говорил о предательстве, неверности и двуличности. Но, однако, все эти обидные и обескураживающие упреки заучили именно из его уст.
— Ты- моя Атесса! — рычал он, пылая очами и оставляя на стенах борозды от черных когтей- И я не потерплю, чтобы…
— Да номинальная же! — из последних сил возражала я- Этого достаточно, чтобы подобные скандалы, еще как-то оправдываемые на публике, не переходили в реальность. Не так ли?
— Ах, номинальная? Кто это сказал?
— Ты! — топнула ногой я- И я. И…
А следом мой рот оказался заткнут уже другими, требовательными и властными губами.
И не в пример предыдущему поцелую, мерзкие насекомые в желудке закопошились так слаженно и массово, что волей неволей подумаешь о необходимости травли глистов. Ибо не могут нежные, ажурные бабочки так переворачивать все внутри и щекотать сразу по всей печени одновременно.
— М-мм… — стонала я, прижимая несколько ошеломленного демона к стене и буквально разрывая на нем сорочку- Это насилие…
— Очень на то похоже, рычал мне в рот и правда почти изнасилованный Дьявол, учтиво помогая мне раздирать на нем остатки одежды.
— Я не хочу… — мурлыкала я, вместо слов.
— Заметно, — выдыхал мне в губы Сатана.
И вот неизвестно, нашлись бы у меня силы остановить это безумие, если бы не корректное покашливание одного из чертей, спешившего доложить о завершении чистки.
— Ты… — голос Дьявола был хриплым и глухим. Сухой, горячий лоб прижимался к моему. А острые рога упирались в штукатурку стены, царапая и осыпая ее- Ты… не можешь нарушить подписанный договор, Марго.
— Да… — и мой голос едва ли был менее стерт недавним сумасшествием, чем его.
— Месяц. Это…
— Двадцать девять дней уже, — отпустила смешок я.
— Дней, — согласился демон- Но ночи ты проводишь только со мной. Поняла?
— Ночи я провожу одна, — плавясь от томного предвкушения, скорее из вредности фыркнула я.
— Смешная Ромашка, — хмыкнул он- Пытаешься бунтовать? Мы ведь тоже заключили соглашение. И по нему моя Атесса должна оставаться в рамках принятых в обществе отношений. И раз уж дни будут заняты этим идиотом в перьях, то мне остаются ночи. Посмеешь возражать?
Ну кто бы посмел возразить Сатане?
По крайней мере, я предпочитала думать именно так.
И поэтому сейчас, сидя в удобном шезлонге на берегу Индийского океана, томилась предвкушением и ожиданием, вместо того, чтобы наслаждаться тишиной терпкого баллийского вечера. И компанией прекрасного ангела на соседнем шезлонге.
— Рит, ты как на иголках, — мягко пожурил меня Егор- Все еще дуешься на меня за тот поцелуй?
— Ты специально провоцировал шефа, — буркнула я, пряча розовые щеки за прядями волос- Знаешь, не слишком-то приятно быть орудием мести.
— Думаешь, дело было только в этом? — идеальная бровь ангела взметнулась ввысь, — А
