Тыквенное поместье для нелюбимой жены дракона - Ардана Шатз
– Малкольм!
Дворецкий материализовался так быстро, будто все это время стоял под дверью.
– Да, дэйн Мортон! Простите, дэйна Рассел ворвалась так быстро, я не успел ее остановить.
Какая глупая отговорка! Малкольм был почти идеальным дворецким. Мимо него не могла и муха пролететь без разрешения. Но когда дело касалось Изабеллы, тот становился на удивление нерасторопным. И Джеспар прекрасно понимал, что именно было этому причиной. Все дело было в брате Малкольма. Который служил в доме Расселов и очень уж ратовал за то, чтобы любимая дочь семейства стала неотъемлемой частью жизни Джеспара Мортона.
– Боюсь, годы не идут тебе на пользу, Малкольм. – Притворно заботливым тоном произнес Джеспар. – Возможно, стоит подумать о том, чтобы уйти на заслуженный отдых. А я позабочусь о достойных ежегодных выплатах. Займешься садом, начнешь, наконец, разводить свои любимые розы.
– Простите, дэйн, этого больше не повторится! А розы подождут. Не могу же я бросить вас одного в этом доме. – Малкольм так же притворно вздохнул.
Джеспар закатил глаза. Эту сцену они повторяли каждый раз едва ли не дословно. Малкольм клялся, что больше никогда и ни за что не пропустит никого без доклада. Джеспар грозился отправить дворецкого на покой. А с новым появлением Изабеллы все повторялось. Но слуга и правда был не настолько стар, чтобы отсылать его на заслуженный отдых, к тому же он держал весь дом в таком порядке, что Джеспар мог не волноваться ни о чем. Белла была единственным недостатком в службе Малкольма. Но Джеспару было проще смириться с этим, чем пытаться найти идеального дворецкого.
Малкольм еще раз поклонился и вышел, сообщив, что сейчас накроет к обеду, и Джеспар вернулся к своей белокурой проблеме.
– Итак, я жду.
– Я тоже заждалась, милый. – Белла порой весьма умело притворялась дурой.
– Ответ, Изабелла! – Пришлось снова повысить голос, чтобы она заканчивала с этим театром. – Кто говорит, что мой брак всего лишь для вида?
– Да все, Джес. – Усмехнулась Белла, накручивая кудрявый светлый волос на палец. – Ты женился тайком, никто здесь не видел твою так называемую жену. Очевидно же, что она уродина, и ты ее спрятал ото всех.
Джеспар прищурился, но Белла, кажется, не осознавала опасности, которая нависла над ней. Она продолжала строить предположения о внешности Эвелин и о причинах, по которым та понадобилась Джеспару.
– Замолчи немедленно. – Тихо произнес Джеспар, и Белла, наконец, заткнулась. Она знала, что когда Джеспар сердится, он повышает голос. Когда он очень зол – кричит так, что стекла в окнах начинают дрожать. Но если он говорит так тихо, что не сразу можно расслышать, что он сказал, лучше всего бежать со всех ног. Потому что в этот момент дракон в ярости. – Если ты еще раз хоть слово произнесешь о моей супруге, тебе в этом городе не останется места, Изабелла Рассел. А если ты снова появишься на пороге моего дома, я прикажу вышвырнуть тебя вон. И не думай, что Малкольм тебе поможет.
– Джес, да что я… – Капризным голоском начала Белла, но Джеспару хватило одного взгляда, чтобы она обиженно поджала губы и вихрем вылетела из кабинета, не забыв напоследок грохнуть дверью.
Джеспар выдохнул и провел рукой по лбу. Раньше нужно было очень постараться, чтобы так сильно вывести его из себя. Почему же сейчас слова недалекой девицы его так задели? Он бы даже внимания не обратил, если бы Белла что-то сказала о нем, но она оскорбила Эви. А одна мысль об этом вызывала огонь злости в груди. Метка начинала пульсировать, будто напоминая о его истинной, хотя это было и не нужно. Если раньше он мог спокойно выбросить из головы свою фиктивную супругу, то теперь просто не хотел этого делать. Каждая мысль об Эвелин будто обещала покой и тихое счастье вдали от всей этой суеты. Пусть даже это счастье обещалось быть редким и кратковременным.
– Малкольм! – Снова позвал Джеспар, возвращаясь за свой стол.
Дворецкий появился незамедлительно.
– Обед подан, дэйн.
– Хаос с обедом. – Джеспар поморщился и махнул рукой. – Пришлите мне цветочника из центрального сада и лучшего портного. Да не моего, а того, что шьет женские платья. И чтобы он непременно разбирался в детской одежде!
Софи вернулась в приподнятом настроении. Хоть Колби и не стал заходить в дом, по розовым щекам помощницы я поняла, что он не просто довез ее до Лостейна и обратно. Грэйс глянула на младшую коллегу неодобрительно, но ничего не сказала. Видимо, в этом мире служебные романы не одобрялись. Но я тоже не стала ничего говорить. Когда еще гулять с парнями, как не в ее возрасте?
Я спустилась на первый этаж как раз к ее приезду. А когда увидела, что она принесла, и думать забыла о ее романе с помощником пекаря! Софи с величайшей осторожностью поставила тяжелые корзины на стол и по одной стала доставать баночки из прозрачного стекла. Я в нарушение запрета не перетруждаться подскочила к столу и рассмотрела баночки поближе. Толстое стекло, идеальный размер для того, чтобы вместить полторы порции цукатов, а главное – горлышко такой формы, что его удобно закрыть вощеной бумагой и перевязать лентой.
– Софи, ты умница! – Воскликнула я, не сдержав восторга.
Она скромно улыбнулась.
– Не стоит, дэйна. Дядя Николаус передал вам привет и немного подсобил с вашим заданием.
– Постой, мы говорим об одном Николаусе? – Я усмехнулась, не в силах представить, чтобы этот бука вдруг стал помогать в чем-либо.
– Именно так. И если честно, я давно не видела его таким довольным. – Когда все баночки уже стояли на столе, Софи вытащила из кармана платья туго набитый мешочек и протянула мне. Из мешочка торчала свернутая трубочкой бумажка. – Это тоже от него.
Первым делом я развернула записку и пробежалась глазами по неровным строчкам. Николаус Лейтон скрупулезно расписал, сколько порций цукатов он продал в каждом городке и подбил итоговую сумму. Не забыл указать, что передает деньги через служанку, а судя по витиеватой подписи, еще и заставил Софи расписаться возле ее имени.
– А он что-то сказал по поводу ярмарки по случаю конца года?
– Да, дэйна! – Софи хлопнула себя
