Адептка второго плана - Надежда Николаевна Мамаева
– Хотя бы мужской? – ехидно уточнила ба, которая даже в загробной жизни хотела провести время исключительно хорошо, но… его провести тяжело. Еще хуже, чем костлявую, которая нет-нет да и да… поддавалась на обман. И мертвая Вильда по эту сторону Гарни была живым тому примером.
– Увы, – разочаровала я ее и почесала во все лопатки к лаборатории, где пахло дымом, серой и травяными вытяжками.
Магесса стояла у своего стола с видом человека, ожидающего неминуемого апокалипсиса в учебных условиях. Но пока адепты не приступили к занятию, оный не настал.
– Бросвир. Чуть не опоздала, – сухо произнесла преподаватель, взглянув на хроносы, висевшие на стене. На них как раз только-только загорелся аметист. – Ваше рабочее место там, – и она кивком указала на стол под вытяжкой в углу.
Рядом с ним уже стоял Ранских, который при виде меня просиял. Я же, сдав чародейке доклад, отправилась к указанному столу, и отработка началась. Нужно было с нуля приготовить простое, но капризное «Зелье спокойствия». Я погрузилась в процесс, сверяясь с методичкой и стараясь не смотреть на рыжего, который то и дело пытался перекинуться со мной хоть словом.
– Эй, Кимерина, я так и не успел сказать тебе спас… – начал он было, наклонившись ко мне.
– Ранских! – голос магессы прозвучал, как удар хлыста. – Тишина!
Рыжий вздохнул и снова уткнулся в свою ступку, яростно растирая какие-то корни. Больше он не пытался заговорить. Но его хватило ненадолго. Через десять минут он снова открыл рот, на этот раз чтобы спросить:
– Ким, а что ты делаешь после отработки?
Ответом ему стал преподавательский окрик:
– Ранских! Еще одно слово – и вылетите с занятия!
Рыжий снова примолк. И держался стойко почти до конца. Но все же его терпение оказалось чуть короче, чем три часа отработки. На его очередное «Ким» чародейка не выдержала:
– ВСЕ! – ее крик заставил вздрогнуть всю лабораторию. – Ранских, на выход! Я ставлю вам за эту лабораторную «ужасно»! А сейчас – на выход!
Адепт попытался было возражать, но, увидев лицо преподавательницы, пылавшее от гнева, на съехавшие на кончик носа очки, на облако волос, поднявшихся в воздух и искривших на кончиках локонов магией и… Как настоящий мужчина решил: не стоит рисковать жизнью и спорить с женщиной в гневе. Это как минимум опасно. А с чародейкой в гневе – еще и смертельно. Даже если ты почти (без каких-то пяти лет обучения) грозный боевой маг. Одним словом, рыжий ушел.
В лаборатории воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим шипением колб и напряженным дыханием. Моим и еще двух дюжин будущих целителей, вместе с которыми я и отрабатывала пропущенное занятие.
Впрочем, тишина продлилась недолго. Спустя всего пару секунд все резко вспомнили, зачем они здесь, и продолжили работу.
Спустя два часа мое зелье в колбе перелилось всеми оттенками лавандового и издало мягкий, умиротворяющий аромат. В общем, мне удалось сварить «Зелье спокойствия» и психануть при этом всего раз шесть. Ибо оно оказалось не просто капризным, а очень капризным.
Магесса подошла, заглянула в колбу, понюхала и кивнула.
– Принято. Можете быть свободны, Бросвир.
Я вышла из лаборатории на ватных ногах. Было уже темно. А еще немного голодно и слегка холодно. Так что, несмотря на все увещевания ба, что пора бы заняться настоящими делами, я заявила, что голодное брюхо к мести глухо, и отправилась в столовую. Что удивительно, хоть та и была заполнена так же, как и в обед, место мне отчего-то сразу нашлось. Его мне уступила какая-то парочка, уже облюбовавшая стол, но при виде меня подхватившая миски и ретировавшаяся.
– Хм, а они испытывают уважение к твоему таланту провокатора и нашей силе, – фыркнула Видьда.
– Сделай ударение на силу, – посетовала я.
– Тогда ранг уважения будет еще выше, – отозвалась ба в ответ.
На это лишь усмехнулась, как быстро ползут по академии слухи: ведь только в обед я успела сцепиться с троицей сплетниц, – и приступила к ужину. После него мысли о мести стали еще насыщеннее. В основном белками, жирами и углеводами. И разморенными. Но я усилием воли отправилась в общежитие, чтобы как минимум переодеться, как максимум – еще и подготовиться к проникновению в хранилище, в которое бабуле было нужно до смерти. И после нее, впрочем, тоже.
Я дошла до своей комнаты. Одри там не было. Ну и хорошо! Я скинула платье и достала штаны с рубашкой. Опустилась на кровать переодеться и… Вырубилась. Сидя. В момент. Хотя, может, это был и обморок… Хотя при потере чувств вроде не слышат криков привидения, которое пытается до тебя добудиться.
Но колодец сна, в который я провалилась, оказался таким глубоким, что выбраться из него даже при всем старании ба я не смогла. И что обидно: на его дне не было ни воды, ни реки, ни течения, которое унесло бы меня обратно в палату реанимации…
Очнулась лишь утром, накрытая одеялом, в рубашке, которую успела переодеть. Штаны лежали на полу.
На соседней кровати, укутанная в легкое одеяло, спала Одри. Ее золотистые волосы разметались по подушке, а лицо в рассветных сумерках казалось безмятежным и юным.
Я лежала неподвижно, пытаясь собрать в кучу обрывки мыслей. Потом мой взгляд упал на сумку, валявшуюся на полу рядом с брошенными штанами. Из нее раздался едва слышный, но яростный шипящий шепот.
– Ну, внуча! Мой прах уже остыть успел! Вся ночь пошла дракону под хвост и наследнице под подушку…
Я сглотнула, чувствуя тягучее чувство вины. Приподнялась на локте и прошептала в сторону сумки, едва шевеля губами:
– Прости, бабуля. Я сама не ожидала.
В сумке на секунду воцарилась тишина, а затем Вильда воспарила через нее, ответила, и ее голос, обычно полный сарказма и нетерпения, неожиданно смягчился, в нем даже проскользнули нотки чего-то похожего на заботу: – Да ладно. Прости и ты старую. Я-то, мертвая, уже устали не знаю. Забыла давно, каково это…
В этот момент с соседней кровати послышался шорох. Одри повернулась, ее глаза медленно открылись, и сонный взгляд сфокусировался на мне.
– Ким? – ее голос был хриплым от сна. – С кем это ты разговариваешь?
Мое сердце пропустило удар. Я замерла, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Мысли пронеслись вихрем, и я выдавила первую же пришедшую в голову отговорку, стараясь, чтобы голос звучал сонно и естественно:
– Кошмар приснился. Наверное, бормотала во сне. Извини, что разбудила.
Одри приподнялась, протирая глаза. Взгляд блондинки был еще мутным, но он скользнул по мне, по
