Дуэт с герцогом сирен - Элис Кова
Но как только мы минуем очередной веревочный занавес, все посторонние мысли тут же вылетают из головы, и я отчетливо сознаю, какие последствия несет в себе распространение гнили.
В самой дальней комнате дома царит полумрак, лишь несколько бледно-сиреневых цветков на потолке бросают свет на красно-коричневую гниль, которая комками плавает в воде.
Но исходит она вовсе не из впадины; ее не приносит течением. Источником гнили является девушка, которая лежит на ложе из камней и водорослей. Дышит она с трудом, грудь тяжело вздымается и опускается при каждом неглубоком вдохе. Тонкая пленка, внешне похожая на ржавчину, липнет к ее телу, раздражая кожу, и, судя по выступающим фиолетовым венам, отравляет кровь. Женщина рядом с кроватью, несмотря на физические проявления недуга девушки, прижимает ее руку к своему лбу и поет молитву.
– Шил? – Женщина поднимает голову и окидывает нас взглядом.
– Санва, его светлость привел ее святость… Викторию, чтобы помочь Йенни. – Шил подходит к женщине, быстро целует ее, потом обнимает за плечи. – Она ведь подношение, поэтому разучивает слова древних. И может, сумеет помочь.
Женщина складывает ладони перед грудью, чуть разведя их в стороны.
– Ваша святость, мы недостойны.
– Сделаю все, что смогу, – обещаю я, хотя не чувствую особой уверенности. Я понятия не имею, как ей помочь. Да еще эти двое смотрят на меня как на единственную надежду для их дочери.
Взмахнув руками, подплываю к Йенни с другой стороны. Она как две капли воды похожа на Шила, за исключением гнойников, покрывающих все тело. Некоторые уже прорвались, но из них сочится не кровь, а какие-то красные сгустки. Гниль во всей красе. Неудивительно, что Шил так разозлился, решив, что я противлюсь помазанию, – он ведь видит во мне лекарство от самой гнили.
Ильрит рассказывал, что гниль исходит от Древа жизни, но, если оно отравляет жителей этих краев, его уместнее было бы назвать древом смерти. Я пыталась осознать масштаб того, с чем столкнулась, и думала, что хорошо справляюсь… вплоть до текущего момента. Но эта болезнь… ее питают силы, неподвластные моему пониманию.
Но, как бы то ни было, этой девушке нужна помощь. И я помогу, если это в моих силах, чтобы мы смогли отправиться во впадину, и Ильрит помог мне и моим родным и…
Да я просто не смогу жить в ладу с собой, если пройду мимо, когда могла бы что-то сделать.
Возможно, Чарльз и научил меня, как эмоционально манипулировать кем-то, чтобы выжить, но также доходчиво показал, каково это, когда манипулируют тобой. Эти жесткие путы так крепко обхватывают душу, что врезаются в саму суть. И, понимая это, я никогда не сумею использовать кого-то ради собственной корысти.
Сейчас я здесь не ради себя, не из желания получить что-то от Ильрита, а просто потому, что так правильно. Теперь осталось понять, смогу ли я вообще что-то сделать.
– Оставьте меня одну, – велю я, надеясь, что выгляжу авторитетно. Шил и Санва уплывают. Остается лишь Ильрит, в тусклом свете зловеще окутанный красноватой дымкой. Внутри нарастает паника, но я стараюсь сохранять спокойствие и не терять голову. – Что нужно делать?
– Прикажи словам древних изгнать гниль. – Его тон спокоен, как будто герцог объясняет нечто очевидное.
– Понятия не имею, как это сделать, – качаю я головой. – Ильрит, без шуток. Я… не знаю, как ей помочь…
Герцог заплывает за спину и прижимается ко мне всем телом. В тот же миг все тревоги растворяются в его тепле. Он кладет одну руку мне на живот, другой скользит вверх по боку до самой ключицы. Его присутствие сзади вселяет в меня уверенность – и убеждает, насколько я от него зависима. Инстинктивно тянусь к стабильности Ильрита; его прикосновения неотрывно связаны у меня в мозгу со странной магией. И это мне совсем не нравится.
– Ты невероятна, Виктория. Ты справишься. – Коснувшись носом моей шеи, Ильрит прижимается лицом к моему плечу. Пытаюсь подавить дрожь, но безуспешно. Наверняка он тоже ее чувствует, поскольку впивается пальцами в жесткую ткань корсета на животе, словно бы намеревается ухватить ту силу, которую во мне пробудил. – Тебе нужно только петь.
– Что петь? Какие слова?
– Ты почувствуешь здесь. – Он чуть опускает руку, задержав ее над самой грудью. – В тебе больше магии, чем ты думаешь. Ты человек, дальний потомок древних богов, тех, кого создали при помощи леди Леллии. Ты отмечена их силой. Твоя душа – музыка для их песен. Поройся в пробелах памяти, возникших в твоем сознании, где теперь поселились их слова, и найди подходящие.
Делаю глубокий, ненужный вдох, и грудь вздымается под его рукой. Ильрит крепче прижимает меня к себе. Такое впечатление, что наша кожа сливается воедино. Склонив голову, он трется носом о мою шею.
– А теперь как в амфитеатре, – шепчет он. – Спой для меня, моя Виктория.
«Моя воля…»
Я намерена ее исцелить. Значит, все получится.
Однако разум молчит. Я остро сознаю, насколько все вокруг спокойно. Представляю, как Шил и Санва сидят в гостиной, с нетерпением ожидая, когда я спасу их дочь. Я пою уже несколько недель, но в момент самой большой нужды слова не приходят на ум. И я начинаю сначала.
Ильрит поступил правильно, уведя меня с завтрака с дамами. Я бы выставила себя дурой. У меня ничего не получится.
«Да что ты можешь, Элизабет?» – прорывается сквозь барьеры, которые я стараюсь воздвигнуть в своем сознании, насмешливый голос Чарльза.
– Великие дела, – шепчет в ответ Ильрит.
Я резко распахиваю глаза, и в тот же миг разум наполняет музыка. Отбросив последние колебания, приоткрываю губы, как в амфитеатре, и выпеваю ноту – не слово. Я удерживаю ее, продлеваю, уже зная, что будет дальше. Я слышала, как она затихает бессчетное множество раз, и от столь знакомой ситуации напряжение в плечах мгновенно спадает.
Ильрит, как будто только этого и ждал, начинает подпевать в такт. Его голос легко сливается с моим. Эта мелодия поддерживает меня, в то же время защищая его разум.
Я нахожу первое слово. Оно написано на моем предплечье.
– Култа’ра… – Затем второе. – Сохов…
Перед мысленным взором, как и во время тренировок в амфитеатре, проносятся картины моей жизни: хорошие, плохие, безобразные… Последние выплывают на передний план, походя на удары молнии посреди штормового моря.
Я выбираю воспоминание и выбрасываю в пустоту, освобождая место для магии, иначе разум переполнится. Чтобы управлять этой силой, необходимо поселить ее внутри.
Из памяти стираются воспоминания о свадьбе: цвет моего платья… выражение лица мамы… танец с отцом.
Ильрит крепче сжимает мою телесную оболочку, как будто пытается удержать меня на месте.
Вскоре фрагменты памяти истаивают, сменяясь пустотой, но ее быстро
