Песнь Теней и Звёздного света - Морган Готье
Толпа освистывает меня, называет трусихой, желает смерти. И они бы получили своё, не обладай я магией. Моя магия, похоже, никого не шокирует, и, пожалуй, это неудивительно — я ведь новичок в мире магии, а эти твари, возможно, уже видели, как несчастные пытались использовать последние силы, чтобы защититься… пока не встретили свою смерть.
Ни Макас, ни Уранджи не подают признаков усталости или намерения сдаться, так что у меня не остаётся выбора — придётся атаковать. Силы покидают меня, поэтому я должна ударить быстро и мощно. Я глубоко вдыхаю, позволяю им ещё раз ударить по моему щиту, а затем роняю его и взрывом магии отбрасываю обоих на другую сторону арены.
Они не двигаются, и даже толпа замирает в тишине.
Неужели я их убила? Я… действительно победила?
Они стонут и начинают медленно подниматься. Я опускаю голову, полностью вымотанная. У меня, возможно, осталась лишь одна по-настоящему сильная атака, и её нужно будет использовать в нужный момент. Это бой насмерть, и, хотя сама идея убивать мне отвратительна, я начинаю понимать: если я хочу выжить, мне придётся запятнать руки кровью. Если выбор стоит между мной и ими — я выберу себя. Всегда.
Оба тролля снова на ногах. Тот, что с кнутом, несётся в мою сторону, пока второй, кажется, ещё приходит в себя. Макас хлещет кнутом в тот самый момент, когда я запускаю в него шар света. Моя атака попадает точно в грудь, и он срывается с края острова, падая прямо в лаву.
Но моя победа оказывается недолгой. Меня внезапно сбивают с ног и начинают тащить к краю арены, туда, где исчез Макас. Кончик его кнута всё ещё обвивает мою лодыжку — в своей последней атаке он решил утянуть меня за собой. Я отчаянно цепляюсь и стараюсь развязать узел, и в последний момент мне удаётся освободиться, прежде чем я падаю в пекло. Я вцепляюсь в край острова, повиснув над бурлящей магмой, и из последних сил стараюсь подтянуться. Толпа вновь оглушительно ревёт. Они чувствуют запах крови, а жертва — это я.
Ко мне тяжёлыми шагами приближается последний тролль. Уранджи нависает надо мной, злобная ухмылка с острыми зубами растягивается на его грязном зелёном лице. Он смотрит на мои руки — единственное, что удерживает меня от гибели — и я вижу по его взгляду, что он хочет сделать. Он поднимает ногу, собираясь раздавить мои предплечья… Но внезапно издаёт пронзительный вопль и хватается за голову. Он пятится назад, сжимая вискѝ, будто изнутри его черепа что-то пытается вырваться наружу.
Я пользуюсь моментом отвлечения и подтягиваюсь обратно на арену. Смотрю, как тролль продолжает истошно вопить. Из его ушей, глаз и носа течёт кровь. Зрелище отвратительное, потустороннее, и у меня нет объяснения тому, что происходит. Я смотрю на свои руки, уверенная, что это не моя магия. С последним агонизирующим воплем голова тролля взрывается, и её внутренности разлетаются по арене.
Меня тошнит от ужаса, но толпа встречает всё овациями и оглушительными аплодисментами. Они, должно быть, думают, что это я расправилась с их непобедимыми чемпионами, но я точно знаю: это не моих рук дело.
— И ваша новая чемпионка — девушка с…
Голос ведущего захлёбывается в микрофоне. Я поднимаю взгляд к подиуму и вижу теневой меч, торчащий из его груди. А затем кто-то пинает его в спину, и он падает в лаву с громким всплеском.
Атлас. Он пришёл за мной.
«Я всегда найду тебя, принцесса».
Слёзы наворачиваются на глаза. Я чувствую облегчение и одновременно невыносимую боль, но заставляю себя не плакать. Здесь не место слезам. Сейчас время сражаться и бежать.
Я с восхищением наблюдаю, как Атлас рубит всех, кто осмеливается приблизиться к нему с оружием. Головы слетают с плеч, тела разрубаются пополам, конечности отлетают в стороны. Он — армия в одном лице. Он сотрясает этот подземный мир до самого основания, чтобы вернуть меня.
Но я всё ещё застряла на этом островке. Вагончик остановился у зрительских трибун, а тросы находятся слишком высоко, чтобы я могла дотянуться и забраться по ним к спасению. Да и сил у меня нет, а с раненой ногой и подавно.
И тут я замечаю, что вагончик начинает двигаться в мою сторону. Я не вижу, кто внутри — они ещё слишком далеко. Молюсь, чтобы это был не кто-то из стражи Некрополиса, пришедший добить меня. На всякий случай пытаюсь вызвать магию, но я полностью выжата. Мне нечего больше отдать.
Единственное, что я могу сделать, чтобы защитить себя — схватить меч, лежащий рядом, и ждать, кто выйдет из кабины.
Дверь открывается, и сдерживаемые слёзы тут же заливают моё лицо.
— Никс! — всхлипываю я с облегчением.
Никс мчится ко мне, его мечи за спиной скрещены, в глазах пылает ярость, а лицо перепачкано кровью. Я даже не решаюсь спросить, его ли она. Он подхватывает меня на руки, прижимает к груди и уверенной поступью направляется обратно.
— Уведу тебя отсюда, — говорит он, когда вагончик начинает подниматься.
— Ты пришёл за мной… — шепчу я. Магия иссякает, боль и потеря крови начинают сказываться. Глаза закрываются сами собой, а живот сжимается от раскачивания кабины.
— Чёрт, — цедит Никс и осторожно опускает меня на пол.
Мы останавливаемся.
— Что случилось?
— Они пытаются перерезать тросы, — он распахивает дверь и всматривается вверх, на толстые чёрные кабели. — Ты сможешь удержаться на мне?
— Что?.. — моя голова кружится, зрение расплывается.
Никс опускается передо мной на корточки, берёт моё лицо в ладони и заставляет мои мутные глаза встретиться с его взглядом.
— Шэй, ты должна забраться ко мне на спину и держаться изо всех сил. Ты понимаешь?
Я киваю, но голова кажется свинцовой.
— Проклятье… Шэй, держись, слышишь? — он мягко похлопывает меня по щеке. — Не отключайся. Если мы останемся тут, то рухнем в лаву. А мне как-то не хочется проверять, выживу ли я после этого.
— Я справлюсь, — шепчу я, — я смогу.
Никс помогает мне встать на ноги и опускается на одно колено, чтобы я могла обвить руками его шею и обхватить ногами его торс. Я вскрикиваю, когда моя раненая нога касается его тела. Удержать её в таком положении не получается, поэтому она бессильно свисает рядом с его ногой, когда он поднимается.
Вагончик резко раскачивается, и я срываюсь с его спины, ударяясь о стену. Последняя искра надежды на побег начинает угасать. Моя нижняя губа дрожит.
— Нам не
