Почти полночь - Дж. С. Андрижески
В этом мире от огнестрельных ранений его супруг, скорее всего, умер бы от сепсиса, чем от реального ущерба, который они нанесли его плоти и костям видящего. К сожалению, это было справедливо для большинства травм, но особенно для тех, что нанесены человеком.
Им следовало переехать в Азию.
По крайней мере, там люди были чистоплотными, бл*дь.
Даледжем издал раскатистый смешок, но тот быстро превратился в болезненный стон, когда он слишком сильно побеспокоил рану и причинил себе боль.
— Слишком верно, ilyo, — с сожалением пробормотал видящий, задыхаясь. — Слишком верно.
— Ты собираешься рассказать мне, что ты сделал? — потребовал Ник.
Джем раздражённо вздохнул.
— Возможно, я предупредил их, чтобы они не пользовались старым колодцем, — признался он. — Тем, который, как ты выяснил, вызвал вспышку холеры в городе…
Ник уже что-то бормотал себе под нос, стиснув зубы.
— Ты что, не мог надавить на них своим светом? — пожаловался он.
— Я должен был это сделать, — признал Джем. — Я не знал, что уже ходили слухи о том, что колодец отравили прокажённые. Как только они решили, что я был частью того же заговора, работая с цыганами и кем бы то ни было ещё… ОЙ!
Он бросил на Ника оскорблённый взгляд, и его руки сжались в кулаки.
— Gaos, — пожаловался он. — Будь осторожен, ладно? Я же не каменный, как ты.
Ник не ответил.
Он знал, что вытаскивать этот осколок металла может быть больно; вот почему он пытался разговорить своего супруга. Теперь он нашёл по запаху другой кусок железа, чуть поменьше, и начал вытаскивать его.
— ОЙ, ОЙ, ОЙ… — жаловался Даледжем.
Ник и на это ничего не отвечал.
Он хмуро посмотрел на осколки картечи. Он практически чувствовал запах бактерий, исходящий от этих чёртовых штук.
Но это был последний кусочек.
В нём не осталось железа. Он чувствовал это по запаху.
Он взял бутылку мерзкого самогона, которую они держали как раз для таких случаев, и которую в шутку называли «Убийство Мозга». Он показал её Даледжему и немного повертел в руках, многозначительно встретив взгляд своего супруга.
— Это будет действительно больно, придурок. Хочешь что-нибудь закусить? Или ты предпочитаешь просто терпеть, как какой-нибудь ковбой, или…
***
Ник резко открыл глаза.
Его разбудила боль.
Его порезанное бедро больно ударилось обо что-то твёрдое и зазубренное.
Было так чертовски больно, что в голове у него всё помутилось.
Он попытался застонать, но звук оборвался прежде, чем он смог его издать. Вместо этого у него перехватило горло, так что он смог издать только приглушённый, но значительно более тихий вздох.
Ошеломлённый, в полубессознательном состоянии, он уставился на днище металлического грузовика, наблюдая, как тот головокружительно кружит над ним. Перед его мысленным взором проплывали деревянные ставни и окна из дутого стекла, дом, который он только что видел в своём воображении. Он представил себе холмистые поля за белой оградой, маленькую кузницу, которую он построил голыми руками за несколько ночей, на полпути между садом и маленькой конюшней.
В то время его конём был Фердинанд, крупный чёрный испанский скакун.
У Джема была Ардалан, невысокая, золотисто-коричневая арабская лошадь.
Его нога снова наткнулась на что-то острое и твёрдое, и Ник издал сдавленный крик.
Он наблюдал, как днище грузовика исчезло, а над головой появилось множество звёзд, установленных на куполе. Он наблюдал, как звёзды расплываются, фокусируются и снова расплываются, пока он пытался восстановить в уме чёткие линии.
Кто-то тащил его.
Его тащили.
Они схватили его за запястья.
Бл*дь.
Он начал шевелить руками и ногами, сначала осторожно.
— Нет, — произнёс голос, тихий, но твёрдый. — Не сопротивляйся нам, Миднайт.
Ник резко замер, как раз перед тем, как начать бороться по-настоящему. Кто-то из присутствующих, должно быть, заметил, как напряглись его мышцы, как он сжал челюсти…
Подождите. Он знал этот голос.
Но это был не просто знакомый голос.
Там их было несколько.
Они вытащили его из-под грузовика.
Прежде чем Ник успел сообразить, что ему следует делать, он был вытащен из-под металлического каркаса, включая даже его ноги, и пальцы, обхватившие его запястья, сжали его плоть крепко и многозначительно, но не больно.
Что-то в этом поведении заставило Ника снова остановиться.
Это друзья? Это было похоже на… дружелюбие.
Возможно, это вселяло уверенность.
По крайней мере, не было явным садизмом.
Ник поднял глаза, затем откинул голову назад. Сначала он посмотрел на того, кто сжимал его запястье, и кто к тому же оказался сильнее из двух державших его людей. Они вдвоем тащили его по грязи и траве, но один из них был крупнее, сильнее и выше, и вампирский нос Ника чувствовал от него более резкий запах.
Он увидел длинные, чёрные, лохматые волосы, слегка вьющиеся.
Он увидел широкие плечи.
Он увидел татуировки в виде цветных перьев и полых костей.
Он увидел худые руки, длинные ноги, яркие татуировки.
Затем темноволосая голова повернулась, и два разноцветных глаза уставились на Ника с неестественно красивого лица. Та, кто была рядом с мужчиной и держала Ника за другое запястье, пыхтела сильнее, чем высокий мужчина, но Ник тоже узнавал это лицо.
Он попытался произнести её имя, но не смог выдавить из себя ни слова.
Бл*дь. Что с ним было не так?
— В тебе какой-то яд, — прошептал тихий голос рядом с его головой. Эта личность не прикасалась к нему, но он чувствовал её запах. — В пуле есть что-то такое, чего я никогда раньше не видела, — добавил тихий шёпот. — Не обычный токсин, который используют «Архангел» и Ч.Р.У… кое-что похуже. Мы должны вытащить это из тебя.
Ник пытался осмыслить сказанное.
Он понимал каждое слово в отдельности, но каким-то образом их совокупность просто превращалась в его голове в неразборчивую тарабарщину. Он хотел разобрать их и переставить местами, пока они не обретут смысл, но у него это не получалось.
Когда он в следующий раз поднял голову, ещё двое людей схватили его за лодыжки, а двое других оказались по бокам от него.
Он узнавал их всех.
Одно из этих лиц, в частности, было ему так хорошо знакомо, что у него в груди возникла острая боль.
Она смотрела на него с абсолютной яростью в глазах.
Что-то в этой ярости было такиим знакомым, таким успокаивающим, что это лишь заставило его попытаться дотянуться до неё, сначала рукой, которую, как он забыл, уже держали за запястье, а затем всем телом.
