Мой истинный – злодей любовного романа - Таня Свон
— Думаешь, я не узнаю правду? – пугающе спокойно спрашивает Калеб и делает ко мне несколько уверенных шагов.
Едва сдерживаюсь, чтобы не попятиться. Боюсь, что он схватит меня за руку, и каким-то образом снова прочитает мысли.
И именно это Калеб делает. Ловит мое запястье и крепко сжимает, не позволяя вырваться.
— Пусти! – рычу сквозь зубы и внутреннюю боль.
Чему-то во мне не нравится, что противлюсь истинному. Душа просит его касаний, но разум воет тревожной сиреной.
Калеб держит крепко и смотрит мне прямо в глаза. Я боюсь увидеть в них тень презрение, которая проскользнет, едва Калеб обо всем узнает… Но в темных озерах нахожу лишь страх и недоумение.
— Ничего не слышу, — роняет Калеб растеряно. Он все еще держит мою руку, будто надеется пробить вдруг возникшую стену между нашими сознаниями. – Надин, что ты сделала?!
— Я ничего не делала!
— Почему я не чувствую… тебя?
— Потому что я не хочу этого! Ты меня пугаешь! Пусти!
Пальцы Калеба ослабляют хватку. Я вырываю руку и пячусь на несколько шагов. Кошусь на кинжал, который очень бы пригодился сейчас, но тот лежит прямо у ноги принца. Взять не получится.
— Не хочешь говорить, не хочешь быть со мной, — хмыкает Калеб, а я фыркаю в ответ.
С чего бы мне хотеть быть с ним? Мы едва знакомы. Но от этих мыслей в груди ноет, а метка на руке точно горит.
Когда мы только встретились, влияние истинности было слабее. Неужели связь между нами крепнет со временем? И наши встречи, взгляды и касания лишь напитывают ее?
Эта опасная, жадная до чувств зависимость друг от друга убьет нас обоих.
— Рискнула на меня напасть, — добавляет Калеб и пинком откидывает кинжал еще дальше, себе за спину. – Знаешь, чем это карается?
Глаза Калеба на миг становятся звериными. Я так и думала, что умру сегодня. Просто надеялась, что неокончательно. Хотела перенестись обратно, в свой мир, но…
— Казнью, конечно, — произношу на удивление спокойным голосом. Улыбаюсь одними губами и говорю: — И я свершу ее сама.
Калеб вряд ли сможет убить меня, пока истинность не разорвана. Это принесет ему смертельные муки и гибель. Он сделает это позже… Когда свершится ритуал разрыва истинности.
Но все это – пытка временем, в которой ужас перед смертью будет душить с каждой секундой лишь сильнее. Я не хочу доживать свои последние дни или минуты так.
А потому бросаюсь к краю балкона, чтобы перескочить через перила и птицей с изломанными крыльями упасть вниз. Я оборву жизнь Калеба вместе со своей. Почему раньше до такого не додумалась? Забыла, что истинные связаны душами и жизнями. Умрет один, погибнет и второй. К чему были жалкие попытки напасть, когда все гораздо проще?
Будет больно, но быстро. И я готова к такой судьбе.
Несколько шагов. Секунды, в которые Калеб не понимает, что собираюсь сделать. Он не успеет меня остановить.
Босые ступни отрываются от пола. Легким прыжком оказываюсь в воздухе. Мимолетное чувство свободы, обманчивое ощущение полета… А затем я камнем лечу к земле.
Не кричу, не плачу, не молю о спасении.
И только безумный рык за моей спиной пронзает ночь.
49
Я лечу навстречу земле и своей смерти. Органы внутри скручиваются в тугой комок.
«Это конец», — думаю я и закрываю глаза.
Почти сразу чувствую, как мое тело врезается во что-то. Но вопреки ожиданиям удар не жесткий и болезненный. Это и ударом назвать-то нельзя. Меня точно ловят в колючий, но мягкий плед и укутывают в него, защищая.
В таком состоянии проходит еще несколько мгновений, а затем – реальный удар. Меня встряхивает внутри мехового кокона так, чтобы зубы клацают. Голова идет кругом, и я не сразу прихожу в себя, чтобы понять – я жива, здорова и цела.
Мягкий теплый кокон вокруг меня шевелится, а кусочки мозаики в моей голове складываются в неприятную картину…
— Отпусти меня, — прошу севшим и дрожащим голосом. – Калеб… Я знаю, что это ты.
«Кокон» шевелится. Огромный черный волк, который лапами прижимал меня к брюху, ворочается и рычит. Я слышу, как бьется огромное звериное сердце рядом с моим ухом.
В порыве ярости он может разодрать меня в секунду. Отомстить за то, что пыталась его убить. Но стоит мне подумать об этом, как метку прошивает невыносимая боль, а волк скулит.
— Пусти, — прошу снова, чувствуя, что на глаза отчего-то наворачиваются слезы.
Сжимаю запястье, подношу к груди и молюсь, чтобы боль стихла. Но она пульсирует в унисон с моим сердцем… И сердцем Калеба.
— Отпусти, пожалуйста! – выдавливаю уже сквозь слезы, и Калеб поддается.
Массивные лапы больше не сковывают, точно путы. Я перекатываюсь на бок, отползаю назад и оказываюсь на земле, а не на теплом мехе. Мы в саду, под балконом, с которого не так давно оба прыгнули. Высота приличная – меня бы не спасли жалкие кустарники диковинных лиловых цветов, среди которых сидим.
Если бы не Калеб, я бы уже испустила дух.
Но сам он… Страдает.
Не знаю, что чувствую, глядя на него сейчас. Огромный волк лежит на боку, поджав лапы и острые уши, и поскуливает. Золотые глаза прикрыты, зверь тяжело дышит. И будто сквозь этот образ я снова вижу истинного Калеба.
Он лежит на земле, скорчившись калачиком, словно его ранили.
Миг, и видение растворяется, оставляя после себя странное ощущение. Опять сработал артефакт истинной сути.
«Закончи начатое. Убей его», — приказывает сознание голосом Эльфиры, а затем повторяет эти слова вновь – уже моим.
Но я не шевелюсь. Не могу даже мысли допустить, чтобы осуществить задуманное.
— Ты спас меня, хотя я того не заслуживаю. Почему? Чтобы сохранить собственную жизнь?
Волк коротко скулит и затихает. Выглядит так, будто обиделся на меня и не хочет разговаривать. Но вместо него это делает метка истинности…
Меня за секунду прошивает странное ощущение и мысли, образы, которые мне не принадлежат. Я вижу себя со стороны – более красивую, чем привыкла находить в зеркальном отражении. Чувствую прилив тепла, который кажется неправильным, запретным… Раздражающим. А дальше все сплетается: притяжение и желание его подавить.
Это мысли и
