Тени столь жестокие - Лив Зандер

— Давай. Я помогу. — Себиан встал передо мной, ловко распутывая завязки, глаза его были прикованы к моим. — Садись на одеяла. Будет удобнее.

Я сняла туфли и позволила пальцам найти мягкий край подушки, прежде чем опустилась в океан плотной теневой ткани.

— Почему большинство из вас спит в этих… гнёздах?

Сняв ботинки, Себиан опустился на колени за мной, сдвигая поддоспех с одного плеча.

— Из-за птенцов, милая.

Я почти застонала от того, как он собрал мои волосы, закрутив их вокруг руки, прежде чем уложить на другое плечо.

— Птенцов?

— Нельзя предугадать, когда дитя впервые обернётся, — его большой палец размазал мазь по шее, глубже вдавился в кожу у плеча и принялся прорабатывать тугую, напряжённую мышцу. — Даже падение с высоты кровати могло бы серьёзно покалечить птенца, если вдруг ему вздумается подпрыгнуть.

— Понятно.

— Сегодня ты справилась отлично, — похвалил Себиан, тепло его тела укутывало спину. — Никогда не забывай следить за глазами и всегда наблюдать за небом, даже за ветрами сверху. Слишком много хищников там.

Я позволила голове склониться вбок, разум глухо отдавался наслаждением и болью от его прикосновений.

— Соколы.

— Мм-хм. — Он опустил поддоспех ниже, ладонь обхватила грудь, большой палец нежно гладил напряжённые мышцы сверху. — Ещё хуже — совы. Они охотятся ночью и видят лучше нас, поэтому мы обычно встаём, когда луна на небе.

Я закрыла глаза, предаваясь блаженству, когда он поцеловал меня за мочку уха, тело становилось тяжёлым от тёплой, уютной вялости.

— Снаружи есть люди, а стены из ткани…

— В библиотеке тоже были люди, но это не помешало тебе сжаться на моём пальце в тот день. — Он обхватил грудь, разминая плоть, пока кровь не закипела. — Во дворе ткани не было, а ты так мило терлась о мой член. Почему вдруг такая стеснительная, а?

Зубы провели по шее. Ногти зацепились за поддоспех, стянув ткань на колени, прежде чем рука Себиана скользнула между моими ногами. Пальцы проводили вдоль влагалища. Вверх, вниз. Вверх, вниз. Сжали клитор. Боги, этот Ворон знал, что такое удовольствие, и давал его с таким рвением, что дыхание замирало.

— Ложись. — Он прижался эрекцией к моей спине, опираясь весом, пока я не погрузилась в теневую ткань.

— Мы не можем…

— Тсс. — Он медленно провёл костяшками вдоль мышцы слева от позвоночника. — Тебе кто-нибудь говорил, что произойдет весной?

Я задыхалась, когда он терся твёрдым членом о зад с той же силой, с какой вдавливал большой палец в основание черепа, разминая узел напряжения там.

— Что?

— То, что бухта Аммаретт замёрзнет, — не единственная причина, по которой Малир ждёт с атакой до весны. Сезон гнездования заставляет нас, Воронов, чувствовать себя определённым образом, — прошептал он мне на ухо, двигая бёдрами за моей спиной с умелым ритмом. — Как только снег растает и на деревьях появятся первые почки, в Тайдстоуне будут слышны только Вороны, ебущиеся, строящие гнёзда, производящие потомство. Наши головы так затуманены желанием спариваться, что стеснительность и забота о приватности исчезают вовсе.

Я не смогла сдержать хриплое дыхание, обожая то, как он так твёрд для меня, как его дыхание меняется вместе с моим.

— А что если они услышат?

— Услышат что, милая? — протянул он своим невинным тоном. — Я всего лишь растираю твою скованность.

Вкусная боль продолжалась в ритмичных кругах, пока его рука опускалась ниже. Он массировал талию, разминал бёдра, гладил ягодицы, прежде чем зацепиться за пояс моего поддоспеха. Себиан медленно стянул его вниз — и ткань вместе с ним — неторопливо, но держа нервные окончания на пике возбуждения.

— Себиан, — снова умоляла я. — Все услышат…

— Конечно услышат, если продолжишь болтать. — Его вес сместился с одного бока на другой. Пальцы метались возле моих бёдер. Кожаные завязки шлёпали. — Можешь ли ты снова быть тихой для меня, а?

Его член протиснулся между моими бёдрами, растягивая тёплую влажность по коже. Боги, он был невероятно твёрд, пульсируя от возбуждения. Дыхание Себиана было горячим и тяжёлым у моей шеи.

— Себиан, — я застонала, мозг лихорадочно искал возражения, пока бедра поднимались, обожая, как он проникает глубже.

— Тсс… Я просто разминаю твои узлы, дорогая. Это всё, что мы здесь делаем, насколько я понимаю. — Бёдра его двинулись в меня, каждый толчок позволял головке члена касаться влажного, нуждающегося входа. Его рука обосновалась на шее, разминая, большой палец снова вдавливался в больные узлы, язык ласкал мочку уха. — Мне нужно быть внутри тебя, милая. Нужно кончить, или клянусь, я сойду с ума.

Моё хриплое дыхание обрушилось на одеяло, всё тело тонуло в похоти и желании.

— Се…

Он крепко зажал мне рот своей покрытой шрамами рукой, заглушая невнятные мольбы. Прижался бедрами к моей заднице, не торопясь скользнуть глубоко внутрь меня, на мгновение задержавшись, заставляя мое тело содрогаться от его толщины. Затем он отстранился и снова скользнул в меня, задавая неторопливый, но не менее напряженный ритм.

— Мне нужно, чтобы ты кончила, быстро и сильно, для меня, милая. — Другая его рука скользнула вниз по моему телу, между ног, где его пальцы начали играть с моим клитором. — Я хочу, чтобы ты забрызгала мой член. Сделала меня влажным, пока я, черт возьми, не пропитаюсь тобой насквозь. Ну давай же. Ты можешь это сделать.

Его пальцы кружили и барабанили, толкались и отступали, умело доводя мое тело до пика наслаждения. Мурашки пробежали от клитора, распространяясь по всему телу, и…

Ммм, это было так приятно!

— Ты будешь упрямиться или все-таки кончишь? — Слова Себиана были хриплым шепотом, касавшимся моей разгоряченной кожи, его дыхание становилось все более прерывистым, хотя он и продолжал свой дьявольский ритм. — Помни, не издавай ни звука…

Его пальцы жестче стали ласкать клитор, посылая волны удовольствия по всему моему телу, заставляя меня стонать в его ладонь. Я содрогалась на грани оргазма. Он продолжал двигаться, бедрами прижимая к себе под действием пальцев.

Оргазм пронесся сквозь меня подобно лесному пожару, охватив все тело. Я кричала в его ладонь, извиваясь под пальцами, пока волна за волной удовольствие захлестывали меня.

— Ох, я не сомневаюсь, что они это слышали, но вряд ли это моя вина. — Он усмехнулся у моего уха, его бедра замерли. — Ты была хорошей девочкой и кончила на мой член, а? Если я прямо сейчас прижмусь ртом к твоей пизде, ты кончишь мне в глотку?

Он переместился, выходя из меня, прежде чем перевернуть меня на спину, и прижался ко мне между ног. Его голова жадно опустилась, и он погрузился ртом в глубину моих складок, лаская сердцевину невероятными движениями.

Его рот