Дуэт с герцогом сирен - Элис Кова
Теперь уже Ильрит отводит взгляд, погружаясь в воспоминания, гораздо более глубокие и беспокойные, чем подсмотренное мной на пляже. Но поскольку я его видела… примерно подозреваю, что терзает сейчас герцога.
– Помазание состоит из двух элементов, у каждого из которых своя особая цель. Первый – пометить тебя гимнами древних, чтобы тебе открылся проход в Бездну, и Крокан понял, что ты предназначена для него.
Сама мысль быть «помеченной» для кого бы то ни было по-прежнему вызывает у меня отвращение, но я лишь киваю:
– Ясно.
– Второй элемент – разорвать твои связи с этим миром. Использование магии древних – тех обрывков, что мы еще помним от наших предков, – не проходит бесследно для разума и тела. И герцог Ренфал прекрасный тому пример. Ты не сможешь предстать перед лордом Кроканом и при этом сохранить разум в неизменном виде.
– Суть понятна. Но мне почему-то кажется, что это еще не все.
– Я распишу гимнами твое тело. – Ильрит указывает на покрывающие кожу узоры, проводит пальцем по ключице. – Но нанести их на душу сможешь только ты сама. Тебе придется их пропеть, и за каждое спетое слово последует расплата. К тому же для новой силы потребуется место, поэтому…
– Хватит юлить. Говори прямо, – решительно требую я, догадавшись, что он лишь тянет время.
– Каждое выученное тобой слово гимнов древних начнет разъедать твой разум и поглощать воспоминания. И ты не должна сопротивляться, иначе в попытке удержать в сознании наряду с силой богов слишком многое, что связано с земной жизнью, попросту сойдешь с ума.
Звучит довольно сложно. Но, во всяком случае, Ильрит сообщил все прямо, без уверток. Теперь нужно уложить эти сведения в голове.
– Песни влияют так на всех сирен?
– Наши личные песни даются не такой ценой. Мы просто черпаем их из собственной магии, а не пытаемся установить связь и призвать древнего бога.
– Понимаю… – Вытягиваю руку и провожу пальцами по узорам на предплечье. Всегда гадала, как работает магия сирен. Теперь наконец ясно, что мелкие заклинания они творят с помощью врожденного дара, но за более серьезные приходится расплачиваться. – И мне придется освоить это прежде, чем мы отправимся в Серый проток?
– Чем сильнее будут на тебе благословения древних, тем больше вероятность, что духи и посланники лорда Крокана позволят тебе пройти, а если и набросятся, ты сумеешь себя защитить. – Он даже не упоминает о собственной безопасности.
– Тогда давай сосредоточимся на песнях древних. – Смотрю ему прямо в глаза, чтобы подчеркнуть собственную решимость. – Других не нужно. – «Как и прикосновений…» Однако я не могу заставить себя прямо сказать об этом.
– Мы можем сперва попробовать выучить песни попроще…
– У моих родных нет времени, – возражаю я. – А я могу сама выбирать воспоминания, которых лишусь?
– Да, насколько мне известно. – Ильрит слегка опускает подбородок.
– Отлично. Тогда не стоит тратить время на что-то более простое. По мне либо все, либо ничего.
Ильрит никак не реагирует на мои последние слова. Похоже, сам о чем-то задумался. Вдруг на его губах появляется недоверчивая улыбка. С чего бы это? Покачав головой, герцог отворачивается.
– Так и думал, что услышу подобное.
– Не поделишься, что здесь веселого?
– Просто у тебя в жизни тоже были моменты, которые ты предпочла бы забыть. – Ильрит искоса смотрит на меня.
Неужели он слышал мои мысли о Чарльзе? Даже если да, у него достанет благородства никак их не комментировать.
– А у кого нет? – с деланым равнодушием пожимаю плечами. – Теперь давай попробуем еще раз. Уже по-настоящему.
– Я не смогу озвучить тебе все слова целиком, иначе рискую собственным рассудком, но пока ты не научишься читать надписи самостоятельно, буду произносить их по частям. – Герцог берет меня за руку, чуть вытягивает ее вперед и указывает на часть узора на моем предплечье. – Кул.
– Кул, – повторяю я.
Он проводит пальцем вверх по другой линии, останавливаясь в определенной точке.
– Та’ра.
– Култа’ра. – С трудом выговариваю я, как будто держу во рту с десяток твердых шариков. Пытаюсь придать ему форму, но не выходит.
– Помни, Виктория, что не нужно сопротивляться. Уступи, – мягко подсказывает Ильрит. Я всю жизнь боролась, сражалась изо всех сил, стремилась вперед, но, возможно, чтобы двигаться дальше, мне нужно отбросить прежние привычки. – Я буду просто задавать мотив, чтобы гимны древних не проникли в мой разум. А ты пой вместе со мной или в своем темпе.
– Хорошо.
Он закрывает глаза и начинает напевать.
– Култа’ра, – шепчу я и повторяю: – Култа’ра.
На этот раз по позвоночнику пробегает дрожь. Кожу начинает покалывать, однако напряжение, повисшее между позвонками, не ослабевает ни на миг.
– Култа’ра, – говорю вновь и выдергиваю руку из его ладони, теперь уже с трудом сознавая, что он до сих пор находится рядом. Пальцами правой руки провожу по узорам. – Култа’ра…
С каждым разом слово звучит все мелодичнее, проще слетает с губ, но, как и предупреждал Ильрит, тяжелее воспринимается разумом. В основании черепа зарождается боль.
– Култа’ра. – Почти похоже на пение. Запрокидываю голову и выдыхаю: – Култа’ра. – Сперва на низких нотах, после поднимаю тональность, потом опускаю. Раз за разом пропеваю его, меняя интонацию. Высокие, затем низкие. Полностью низкие. Снова и снова.
И все это время перед мысленным взором проносятся образы. Моя жизнь напоминает сильную грозу над ночным морем. Картины прошлого следуют друг за другом, и кажется, будто можно протянуть руку и отделить одно воспоминание от остальных.
Выбираю одно, с ручьем. В тот день Чарльз впервые назвал меня красавицей и подарил первый поцелуй.
– Култа’ра. – Слово похоже на вздох, а этот момент из жизни утекает сквозь пальцы и исчезает навсегда.
Открываю глаза и, моргая, рассматриваю узоры на своем предплечье. Те, по которым водил пальцами Ильрит, теперь становятся пурпурно-золотыми и немного меняют очертания.
– Молодец, – оценивает он, заканчивая собственную песню.
– Давай еще, – прошу я.
– Думаю, на сегодня хватит.
– У нас нет времени, – настойчиво напоминаю я. – Продолжим.
Ильрит так долго не сводит с меня взгляда, что я уже тревожусь, не обидела ли его чем-то.
– Ты потрясающая, хотя порой меня пугаешь, – наконец сообщает он.
– Знаю, – киваю я, изображая на лице нечто среднее между наигранным самодовольством и с таким трудом завоеванной уверенностью.
И мы снова начинаем петь.
Несколько часов спустя Ильрит отводит меня в мою новую комнату, расположенную в дальнем конце поместья, – очень милую, со стенами из кораллов, с балкона которой открывается вид на далекую впадину. Герцог, настороженный, как никогда, оставляет меня одну, но я слишком устала и даже не пытаюсь понять, что беспокоит его на этот раз.
Насколько могу судить, получалось у меня отлично.
Я выучила три слова. Стало быть… отказалась от трех воспоминаний?
Лежа на кровати из морской губки,
