Веди меня через бури горы Химицу - Мицуно Вацу
– Сад тясицу. После полуночи, – повторил мягкий мужской голос.
– Ты убьёшь меня? – прошептала я, уже не столь смело.
– Нет, Мина, – ответил невидимый незнакомец. – Мы поговорим. И только.
Ветерок пропал, а вместе с ним исчезло и странное чувство чужого присутствия, которое на миг заглушило отдалённые голоса толпы. Сколько бы я ни бегала по переулку взад-вперёд и ни пыталась найти следы пребывания в нём таинственного незнакомца – всё было тщетно.
Праздник на площади становился всё более шумным – приезжие готовились к выступлению местных гейш, которые славились виртуозным исполнением традиционных горных песен, – а небо темнело с неумолимой скоростью.
«Давай возвращаться, Минори…» – предложила я самой себе и медленно побрела на людской гомон. Теперь, когда постепенно зажигались фонари, а людей становилось ещё больше, на меня уже никто не обращал внимания. «Что же я натворила? Госпожа Изуми будет гневаться». Конечно, я не жалела о том, что погналась за ветром. Точнее, за Нао. Ещё точнее, за незнакомцем, чьего имени так наверняка и не знала.
«Он может быть просто очередной галлюцинацией. За год я таких не видела, но всё же простые люди не умеют так исчезать и говорить из воздуха, – версия о новой вспышке безумия была вполне рабочей, ведь мне так и не удалось заставить себя до конца поверить в сверхъестественные истоки моего перемещения в эту страну и всех событий, которые произошли до этого. – Но если он реален… То, может быть, это мой единственный способ вернуться».
Правда, для подтверждения своей душевной болезни или её отсутствия мне нужно было сбежать из дома Мацудайра и добраться до тясицу в полночь. А это могло стать проблемой после моего обращения с Аякой. «Что, если меня запрут в комнате до утра? Или ещё в каком-нибудь месте с крепкими замками?»
Во избежание такого исхода, взбираясь на крутые ступени горной лестницы, ведущей к моему временному дому, я пыталась придумать самые красочные извинения для Аяки и объяснения своего поведения для Изуми.
В конце концов, врать я умела аж на трёх языках.
Глава 10
Говорить на одном языке – не значит понимать
К тому моменту, как я взобралась на гору, небо уже совсем почернело, и только фонари вдоль ступеней, заботливо зажигаемые каждый вечер слугами, не давали мне упасть.
Госпожа Изуми стояла у ворот. Я не стала дожидаться, пока она заговорит, и, дойдя до последней ступени, опустилась на колени.
– Простите меня, госпожа – тихо взмолилась я, пуская в голос все нотки смирения и раскаяния, на которые была способна. – Мне показалось, что в толпе людей на празднике я увидела родного человека и не смогла удержаться от попытки нагнать его.
– И потому ударила Аяку? – раздался надо мной холодный голос.
– Лишь оттолкнула, – покаялась я. – И мечтаю извиниться перед ней за такую непозволительную грубость.
– Встань, – приказала Изуми.
Я тут же подчинилась. В этой стране было принято кланяться всем и вся, но для меня подобное проявление уважения всё ещё казалось излишним и чересчур подобострастным. Но, когда надо (а сейчас явно надо было), мне не стоило труда встать на колени или безукоризненно следовать вбитому в голову местному этикету.
Выпрямившись, я всё-таки не поднимала глаза на Изуми и продолжала стоять со склонённой головой, как и подобало провинившейся молодой особе. Однако хозяйка дома сама заставила меня посмотреть на неё, поддев длинным ногтем мой подбородок.
– Сейчас я задам тебе вопрос, и ты должна будешь ответить на него честно.
– Как прикажете, госпожа, – прошептала я, готовая молниеносно придумать любую ложь, которую она хочет услышать.
– Ты знаешь, кто такая юки-онна?
Я коротко мотнула головой.
– Не знаю, госпожа.
– Поклянись, что говоришь правду, – приказала она.
А поскольку я действительно понятия не имела, кем была обладательница такого странного прозвища, как «Снежная женщина»[35], клятва не казалась чем-то особенно важным, и я легко её дала:
– Клянусь, что не знаю никого с таким прозвищем. И тем более, именем, если это имя.
Изуми долгое мгновение вглядывалась в моё лицо. Я видела в её глазах смесь раздражения, сомнения и тревоги, и не удержалась от вопроса:
– Почему вы думаете, что я могу что-то знать о «юки-онне», госпожа?
– Потому что… – Изуми осеклась, и резко убрала руку от моего лица. – Неважно. Теперь это неважно. Иди в дом. Я запрещаю тебе покидать его до моего следующего распоряжения. Аяка рассказала мне, как ты бежала на людях без гэта и задрав кимоно. Такое поведение выдаёт тебя с головой, и это чудо, что никто до сих пор не дал наводку на гайдзинку, притворяющуюся моей родственницей.
Уже собираясь шагнуть к воротам, я замерла. «Она назвала меня гайдзинкой. Не гайкокудзином – не вежливым аналогом, а настоящим оскорблением». Ни разу за год нашей жизни под одной крышей госпожа Изуми не позволяла себе подобного. Даже когда я совершала ужасные глупости. «Что же изменилось теперь?.. И что за странные вопросы её так волнуют?»
Взгляд хозяйки не располагал к дальнейшему разговору. Она смотрела на меня свысока, почти зло. И всё же я не собиралась молчать.
– Раньше вы не оскорбляли меня, госпожа.
– Возможно, стоило, – слишком легко и быстро ответила она.
– Я заслужила ваш гнев, но… Если вы так устали от моего общества, то позвольте мне уйти. Я не смею просить у вас денег после года содержания, но вы можете порекомендовать меня в услужение к кому-нибудь, кто поедет после Момидзи в сторону порта. Я уеду с этим человеком, и вы меня больше не увидите.
– Иди в дом, Минори. Твоя помощь понадобится госпоже Мадоке.
– Ваш сын хотел бы, чтобы я уехала, – тихо добавила я, больше не желая уходить от Изуми без чётких ответов. – Мне сложно понять, почему вы вдруг начали удерживать меня. Что я могу вам дать?
Женщина нахмурилась, оглядывая меня с ног до головы. Мне опять казалось, что она что-то искала в моём образе, но явно не находила. Морщина на её переносице становилась всё глубже, а взгляд тяжелел.
И в этот момент все фонари вдоль ступеней погасли. Не из-за ветра или какой-то иной природной силы, а просто так. Я вздрогнула одновременно с Изуми. Мы переглянулись, и мимолётный страх на её лице почти сразу сменился гневом.
– Ты не даёшь ничего из того, что должна! Только забираешь! Даже свет! Что дальше
