Тени столь жестокие - Лив Зандер

человеком и просто сделать это. — Его пальцы гладили меня, находя место, где тело извивалось от удовольствия и предательства одновременно. Оно разгоралась вокруг его умелых движений, пока он кружил на маленьком бутоне через бельё, желание струилось по венам вместе с отвращением. — Я перестал искать тебя годы назад, аноалея. Почему ты должна была вбежать в мои объятия, а? Почему? — Лизнул уголок моих губ. — Теперь я как зверь, обученный по запаху твоей крови, полностью, неоспоримо, навсегда сосредоточен на охоте… на тебя…

Зубы сжали мою нижнюю губу, оставив след железа. Он вкусил её с глубоким стоном удовольствия, который послал новую волну жара по мне. Его твердый член прижимался к моему бедру, и по телу пробежала предательская дрожь прямо к клитору, и… Боги, как я могла так легко поддаться ему? После всего, что он сделал?

Я ударила кулаками по его груди.

— Нет!

Энергия пронзила меня, пробудив праймела. Мы промчались сквозь ветви, а позади нас ломалась древесина и шуршали сухие листья — черные вороны неумолимо гнались за нами.

Быстрее! Мы должны убежать!

Мышцы горели от напряжения скорости, каждый стремительный взмах крыльев посылал толчок боли по ним. Мы приземлились на забор у мельницы, дерево скрипело под весом. Ручей булькал подо льдом, колесо замерзло, отзываясь в пустом воздухе. Где стая Малира? Всё ещё позади нас?

Мы взглянули на небо.

Ничего.

В приливе изнеможения мы прижались друг к другу, позволяя сливочным перьям осыпаться в снег.

Я спрыгнула с забора, обогнула мельницу и толкнула дубовую дверь, входя внутрь. Пылинки танцевали в бледных лучах солнца, просачивавшихся через открытое напротив окно, кружась вокруг массивных колёс и валов, что дремали в зимней тишине. Можно было бы спрятаться здесь, хотя бы пока не восстановлю силы и…

Вороны ворвались в окно чёрным облаком, в одно мгновение обернувшись Малиром.

— Раз уж ты так настаиваешь, чтобы я учил тебя летать, знай: ничто так не изматывает твою стаю, как переходы из формы в форму. Как думаешь, надолго ли тебя хватит, маленькая голубка?

Я отступила назад, пока не упёрлась икрами в мешки с зерном.

— Пока ты не научишься принимать «нет» за ответ.

— Если принимаешь зверя за ручного питомца, которого можно легко отогнать, то не удивляйся, если в итоге тебя укусят, — Малир двинулся ко мне медленным шагом, заставляя отступать дальше, пока мешки не начали угрожающе шататься у меня за спиной. Его рука резко метнулась вперёд, сомкнувшись на моём горле. Длинные пальцы сжали трахею, а губы тут же накрыли мои в жестоком поцелуе, закончившемся угрожающим шёпотом у самого уха:

— Скажи это. Скажи мне «нет».

Как только мои губы приоткрылись, Малир снова прижался ко мне, грубо врываясь в мой рот. Его зубы впились в нижнюю губу, надрывая нежную кожу. Тёплая кровь хлынула мне в рот, и Малир застонал, углубляя поцелуй, языком жадно слизывая кровь.

— Тебе это нравится… тебе всегда нравилось, — простонал он, хватая меня за бёдра и усаживая на мешки с зерном, прежде чем рывком задрал мои юбки. Его рука скользнула между моих бёдер, отодвинула бельё и нашла вход. Пальцы проникли внутрь, двигаясь быстро, задевая переднюю стенку, пока влажные шлепки не раздались по комнате. — Должно быть, это мучительно — так жаждать того, кого тебе следует отвергать. Я это прекрасно знаю. Ни одной ночи не проходит, чтобы я не говорил себе: «отпусти её», — и всё же дрочу на память о твоём запахе.

Тени снова хлынули в меня, тёмная река силы, которую моя пустота жадно поглощала. Восторг пронзил вены, сладостные мурашки растеклись по телу из центра наружу. Только что-то поистине порочное могло дарить такое наслаждение.

Что-то ужасно, ужасно неправильное.

Пальцы Малира безжалостно терзали меня, пока удовольствие не сжалось тугим узлом, и тело отвечало ему против моей воли, позволяя моему возгласу сорваться в виде стона.

— Нет…

Он покрыл поцелуями мою грудь, опускаясь к шраму, и пробормотал:

— Простони мне это снова. От этого я твердею.

Он удерживал меня, прижимая плечо к моему колену, когда присел между моих ног. В один резкий рывок он задрал юбку выше бёдер и оставил её лежать вокруг талии. Раздвинул меня пальцами и уткнулся лицом между бёдер.

Моё тело задрожало от ощущения его рта — он сосал и лизал, словно одержимый. Язык закручивался, вычерчивал спирали, находил каждую чувствительную точку, пока я задыхалась. Каждый его толчок языком вглубь посылал сквозь меня ударные волны, и я стонала всё громче.

— Малир… — его имя вырвалось из моих губ низким стоном, ещё сильнее разжигая его.

Между ног нарастало давление, разливалось тёплой жидкой волной от клитора, предвещая то, чего я не могла ему отдать. Не должна была!

Я вдавила руку в грудь, вонзая ногти в шрамы, пока не стало больно, пока боль не прожгла сквозь это безумное возбуждение.

— Нет!

Обернись, — приказала я праймелу. — Обернись сейчас же!

Тело разлетелось в белые перья, и моя стая закружилась в тесном пространстве в дезориентированной панике. Мы рушились на мешки с зерном, били крыльями о стены, царапались о грубое дерево, издавая крики отчаяния.

Вон! Вон отсюда!

Наконец мы вырвались через открытое окно. Снежный ветер холодил перья, когда мы рванули ввысь.

Крылья хлопали, вороны каркали.

Но не наши.

Один из нас оглянулся — маленькое сердце дрогнуло при виде пяти ворон, чёрных как смоль, что гнались за нами, летя куда быстрее наших изможденных крыльев. Мы рванули вправо, скользнув так низко над замёрзшим озером, что кончики крыльев задели прозрачный лёд. Вороны следовали, копируя каждый наш манёвр, сокращая расстояние.

С огнём в лёгких мы резко взяли влево, юркнув между обвисших ветвей заиндевевшей7 сосны. Голубое поле мелькало внизу размытым пятном, сосульки на голых ветвях сверкали в бледном свете. Но чёрное облако не отставало, терзая наши перья, загоняя нас в жёсткие потоки ветра, что обжигали мышцы. Было слишком больно!

Внезапный порыв подхватил нас, закружив в безумном вихре. Вороны Малира сомкнулись вокруг, позволив нашим усталым крыльям отдохнуть в их воздушном следе. Они направили нас вниз, к камням за водопадом, скрытым массивными сосульками, с которых непрерывно стекала вода.

Я снова обрела человеческий облик и рухнула на камень, совершенно обессиленная. Каждая мышца болела, тело протестовало, пока я лежала, тяжело переводя дыхание.

— Набегалась от меня? — Малир подошёл, и глаза его стали темнее, чем мгновением раньше, белки пронизались чёрными жилами. Он взобрался на меня, прижав к камню своим телом, прежде чем просунул руку под мою голову, поднимая её с твёрдого камня. — Урок второй: