Сферы влияния - Екатерина Сергеевна Коновалова (Гитман)
Гермиона пошевелила плечом. Нужно было хотя бы немного разогнать кровь, чтобы руки обрели подвижность. Увы, запястья были перетянуты очень туго. Об осознанном колдовстве речи быть не могло. Гермиона выдохнула — у неё оставалась надежда только на стихийную магию, но на неё нельзя было полагаться. Возможно, Рудольф захочет произнести речь — злодеи любят речи, а он, безусловно, относился к категории злодеев.
Он не собирался говорить речей, вместо этого в два шага приблизился к Гермионе, больно дёрнул клейкую ленту и спросил: — Кто в правительстве страхует Майкрофта?
Гермиона сглотнула, и лента тут же вернулась на место, на её рот. Рудольф повторил вопрос и добавил: — Ты называешь имя. Быстро. Ни единого постороннего звука.
Он опять дёрнул ленту, давая Гермионе возможность говорить, и она тихо выдохнула: — Никто.
Глаза Рудольфа сузились, превратившись в щёлочки, он прошипел: — Он не такой идиот, чтобы выступать против меня без поддержки. Имя, — без лишних эмоций он наотмашь ударил Гермиону по лицу — коротко и очень больно. Если бы не заклеенный рот, она бы вскрикнула от неожиданности.
«Соберись, Грейнджер!», — велела она себе и закусила щёку. Она же гриффиндорка. Они ничего не боятся. За первым ударом последовал второй — тоже по лицу, а потом Рудольф снова дал ей возможность говорить. — Никто из магглов, — быстро сказала она. Это было правдой, и скрывать её было бессмысленно. Если удастся переиграть Рудольфа, его знания уже будут не важны. А если выиграет он, то смысл потеряют любые её слова.
Рудольф ругнулся и спросил: — Что вы решили сделать со мной?
Гермиона ничего не ответила — в отличие от первого, это был опасный вопрос. Нужно было что-то придумать. Сейчас же.
Она всего раз в жизни чувствовала такую же беспомощность — когда в Малфой-мэноре её пытала сумасшедшая Беллатриса Лестрейндж, в то время как Гарри и Рон были лишены палочек и заперты в подвале. Но они все-таки были рядом, а сейчас — никого. Рудольф снова ударил её, в этот раз так, что массивным кольцом оцарапал щёку. Против воли из глаз брызнули слёзы. — Что. Вы. Решили. Сделать. Со мной? — по слову медленно повторил Рудольф.
Пальцы холодели от нехватки крови, оцарапанная щека горела, а голова гудела после снотворного. Магия совсем не чувствовалась. — Мисс Грейнджер, — вздохнул Рудольф, — я все равно получу эту информацию. Возможно, на магов не подействуют психотропные вещества маггловского производства, но это не значит, что я не смогу сделать вам больно. Например, обеспечить героиновую ломку. Поверьте, очень неприятно. — Волшебники этого так не оставят, — со всей имеющейся твёрдостью произнесла Гермиона, но её голос всё равно дрожал.
Сил колдовать всё ещё не было, а Рудольф, устало вздохнув, опять ударил её по лицу. — Мы найдём способ договориться, — заверил он её таким тоном, словно они пили чай на террасе.
Гермиона подняла глаза наверх и начала судорожно осматривать стены. Картин было несколько: портрет королевы Елизаветы, двое каких-то сановников во фраках, пастораль с двумя пастухами и улыбчивой пастушкой, — но ни на одной не различалось даже малейшее шевеление. Потом бросила быстрый взгляд на камин — но он оставался пустым. Если Рудольф узнал о времени встречи, значит, Майкрофт так или иначе обезврежен и тоже не придёт на помощь. Кингсли начнет искать её не раньше, чем через два-три дня. Рон спохватится уже на следующий вечер, но переживать не будет: подумает, что она заработалась или на задании.
Повторившийся вопрос совпал с ещё одним ударом, Гермиона сглотнула и вдруг почувствовала знакомое с детства раздражение и впивающиеся в кончики пальцев невидимые иголочки. С неё было довольно. Когда Рудольф снова замахнулся, волна яростной стихийной магии вырвалась из-под слабого контроля и ударила его в грудь, он нелепо взмахнул руками, пошатнулся и рухнул на спину, что-то сухо треснуло.
Дверь открылась рывком, впуская троих людей в чёрной форме вневедомственной охраны, один из них рявкнул: — Всем на пол!
А потом из-за их спин донеслось: — Отставить.
Майкрофт вошёл в кабинет спокойной походкой, поигрывая зонтом-тростью, остановился, взглянул на Гермиону, хотел было что-то сказать, но вместо этого быстро приблизился к Рудольфу. Он всё ещё лежал на полу, глупо раскинув руки в разные стороны. — Проверьте, — велел Майкрофт тихо. Стоящий ближе всех к нему мужчина убрал пистолет в кобуру, наклонился к Рудольфу, тронул шею и сообщил: — Мёртв.
Гермиона почувствовала, что в лёгких кончается воздух. В ушах зашумело, словно эхом отдалось: «Мёртв».
Тот же мужчина, который касался кожи трупа, подошёл к ней и снял со рта липкую ленту, аккуратно развязал руки и ноги, а потом отошёл в сторону.
Майкрофт коснулся рёбер дяди кончиком зонта и произнёс в пустоту: — Нелепо и не вовремя.
У Гермионы зуб на зуб не попадал. — Уберите его в соседний кабинет. Инцидент должен оставаться тайным до моих особых распоряжений, — велел Майкрофт, а когда тело унесли, повернулся к Гермионе и заметил: — У вас слишком слабые нервы и слишком жёсткие моральные принципы для политических игр, Гермиона.
Она нервно хмыкнула и спросила не своим голосом: — Почему вы не пришли на встречу? — Меня… задержали, — это слово Майкрофт произнёс с каким-то особым нажимом, словно давая намёк, но Гермиона не сумела его понять.
Она убила человека. Да, он схватил её и бил, но ответная реакция была не пропорциональной. Она убила его. Собственным волшебством. Она прошла войну, ни разу не убив разумное существо, а теперь, в мирное время, просто защищаясь, лишила человека жизни.
Все мысли о том, что нужно держать лицо, исчезли. Они были совершенно не важными рядом с этим осознанием.
Майкрофт что-то ещё сказал — кажется, о том, что теперь придётся перестраивать всю схему, а Гермиона никак не могла отвести взгляда от того места, с которого унесли Рудольфа. Неожиданно в нос ударил запах алкоголя, и Гермиона почувствовала, что ей в руку вкладывают холодный гранёный стакан. Нервным движением она поднесла его к губам и выпила содержимое одним глотком, закашлялась, выпустила стакан из пальцев и вытерла с лица слёзы — виски оказался слишком крепким, — а потом выдохнула. — Когда вы успокоитесь, — произнёс Майкрофт, — мы перейдём в мой кабинет и обсудим сложившуюся ситуацию.
Она подняла взгляд и сделала над собой нечеловеческое усилие, чтобы ответить: — Разумеется.
Что бы ни произошло, у
