Заслуженная пышка для генерала дракона - Кристина Юрьевна Юраш
— Вот то-то! — кивнула я. — А теперь — участницы. Ты видел, кого они поставили на первое место?! Кукла! Пустышка! Её глаза — как у мёртвой рыбы!
— Согласен! И грация хомяка! Она бежит, а у нее попа подпрыгивает! — кивнул он, улыбаясь. — То ли дело наши девочки! А у Спарты — огонь! Настоящий!
“Наши девочки”. Это так прозвучало интересно, что я на секунду задумалась. И улыбнулась своим мыслям.
— Вот именно! — воскликнула я. — Ну что, успокоился? Сопишь? Смотришь в окно? Радуешься победе?
Он кивнул. Закрыл глаза. Прислонился к стенке кареты. Сопел — тихо, ровно, как дракон после битвы.
— Вот и славно, — прошептала я, улыбаясь. — Теперь можно и поспать.
Но сон — не пришёл. Только я устроилась в уютном гнездышке, как вдруг бамс!
Карета резко остановилась.
— Мадам! — раздался взволнованный голос кучера. — Тут постоялый двор. Говорят, хороший. Колесо! Нужно посмотреть! Перед северным фортом — дорога плохая! Граница с Империей Ярнат — это не прогулка! Там — снега! Ледники! Метели! Нужно подготовить колёса! Намазать их зельем! Чтобы не скользили!
— Отлично! — выдохнула я, выбираясь из кареты. — Так, господин генерал! Вы — помогите кучеру! Я — пойду за продуктами! Пока мы не въехали в Империю Ярнат, нам нужно пополнить запасы продовольствия! Там — цены, как крыло дракона! Так что лучше ехать со своими припасами! А то девочки умрут с голоду! Я себя не считаю. Я ем как птичка. Иногда, как воробышек, иногда как баклан! Так что еды понадобится много!
— Может, дать денег? — спросил он.
— Да ладно, у нас есть, — улыбнулась я.
Марон кивнул, вылезая из кареты с выражением человека, который только что понял, что его послали чинить колёса.
Я побежала к торговцам, торопливо набирая хлеб, сыр, вяленое мясо, чай, сахар, мед — всё, что не испортится в снегах. Торговалась я до тахикардии, но кое-что сэкономить удалось!
Двадцать минут занял у меня шоппинг на местной "заправке". Судя по пьяным голосам многие внутри уже хорошо заправились. А кто-то громко под хохот даже дал газу.
Я вернулась к карете с корзинами и свертками.
Кучер — намазывал колёса зельем, пахнущим смолой и льдом. Он проворачивал колесо, трогая наш застывший клей.
— Ты гляди-ка! Держися! Ладно, пока снимать не буду. Запасное полежит наверху, — вздохнул кучер. — Заменить мы всегда успеем!
Генерал — стоял рядом, держа фонарь, с выражением лица человека, который только что понял, что он — не генерал, а механик. Потом он держал колпак, серый, пыльный, потертый и проверял, как кучер закрутил колесо, проворачивая его с силой. Он прошел по другим колесам и проверил.
Мне это понравилось.
— Готово? — спросила я, бросая мешки с едой на землю. — Отлично! Теперь — в карету! И — вперёд! В снега! В Империю Ярнат! К новым бестам! К новым победам!
Я открыла дверь кареты.
Замерла.
Сердце — упало в пятки.
Спарта — спала.
Симба — спала.
Тайга — спала.
Мэричка — не было.
— ДЕВОЧКИ! — закричала я, врываясь в карету. — ГДЕ МЭРИЧКА?! ГДЕ МИРИАДА?! КТО ВИДЕЛ МЭРИЧКУ?!
Глава 62
Девочки проснулись — испуганно, растерянно озираясь, как зверьки в ловушке.
— Она… она только что была! — всхлипнула Тайга, показывая на место рядом с собой. — Она сказала: «Я выйду ноги размять»! И вышла! А потом… потом мы заснули!
Я бросилась из кареты.
Огляделась.
Ничего.
Только ночь. Только звёзды. Только лес.
И тишина.
Зловещая. Мёртвая. Как гроб.
— МЭРИЧКА! — закричала я голосом, полным ужаса. — МИРИАДА! ГДЕ ТЫ?!
Ответа не было.
Только ветер шептал что-то зловещее в ветвях.
Генерал подошёл ко мне. Его лицо было как высечено из льда. Его глаза пылали холодным огнём.
— Ты уже догадался! Мэри пропала! — выдохнула я, мысленно обещая обнять ее, как только увижу, крепко-крепко и надрать уши. А потом заплакать и снова обнять! Я очень любила эту девочку. И радовалась мысли, что она побудет со мной немного дольше других.
Генерал решительными шагами направился в трактир. Я бросилась бегать вдоль дороги, видя, как девочки прильнули к окну.
— Мэри! — кричала я, чувствуя, как сердце заходится в груди. — МЭРИ!
Я добежала до угла трактира, заглянула за угол, увидела там несколько куриц, которые еще не подозревали, что в меню на завтра стоит куриный суп. Я снова вернулась к карете, словно в надежде, что Мэри уже там.
В трактире послышался шум драки. Через пять минут оттуда вышел Марон, несколько раз тряхнув рукой.
— Благодарю за помощь. Спасибо, — вежливо произнес он в открытую дверь, из которой раздавались стоны боли.
Тут же генерал подошел ко мне.
— Они не знают, где девочка! — мрачно произнес он. — Я спросил! Они сначала начали шутить. Очень грубо. Совсем грубо. Я бы даже сказал, что по-скотски. Пришлось объяснить всю серьезность ситуации! И господа прониклись, сказав, что никакой девочки не видели. И даже поклялись.
Я слышала вой из трактира, крики и проклятия в адрес генерала. Если она не в трактире, то где же она?
И тут меня начало трясти. От слез. От переживаний. От мысли, что с ней что-то могло случиться. А вдруг ее похитили? Вдруг проезжала карета и Мэри схватили?
С каждой секундой я представляла все больше ужасов, понимая, что так дойду до котлет из Мэри.
— Карета проезжала? — едва слышно спросила я у кучера, который накручивал колпак со всех сил.
— А я че? Помню? Я колесом был занят! — простонал он, с натугой делая последний рывок. — Вроде нет!
Я рухнула на колени прямо на грязную дорогу. Не думая о платье. Не думая о пыли. Не думая о том, что генерал смотрит. Что девочки смотрят и переживают. Что весь мир смотрит на мое отчаяние.
Я просто… упала.
Потому что ноги не держали.
Потому что сердце билось — не в груди, а где-то в горле, в ушах, в пальцах, в глазах. Потому что страх накрыл меня, как волна.
Холодная. Ледяная. Безжалостная.
— МЭРИЧКА! — закричала я в последний раз голосом, сорванным до хрипоты. — МИРИАДА! ГДЕ ТЫ?! ОТВЕТЬ! ПРОСТО ОТВЕТЬ! Я ТЕБЯ УМОЛЯЮ!
Яркая вспышка надежды озарила меня. Я вдруг на секунду поверила, что она сейчас отзовется.
Но…
Тишина.
Только ветер.
Только шёпот леса.
Только стук моего собственного сердца — бум-бум-бум — как будто оно пытается вырваться наружу, чтобы найти мою Мэри.
Я закрыла глаза.
И… зарыдала.
Как ребёнок, которого только что оставили одного в темноте.
Как мать, которая потеряла дитя.
Как женщина, которая поняла — она не справилась.
