Заслуженная пышка для генерала дракона - Кристина Юрьевна Юраш
Мы стали распихивать все наши вещи по чемоданам. А я себе тут же отметила пунктик:
"Собирать вещи заранее! Еще до бестов! Чтобы все было готово к сиюминутному отъезду! И купить себе одно пирожное! Кажется, я уже нажгла калории, чтобы его съесть!".
Тайга схватила свои бутерброды, надкусила один, положила в корзинку и принялась сворачивать коврик.
— Так, не мешайтесь, господин генерал! — прошептала я, быстро собирая косметику в чемодан и молясь, чтобы он закрылся с первого раза!
Симба схватила свою цацку. А потом стала убирать расчески.
Спарта схватила свою гордость. И принялась сгребать мусор.
Вокруг царил хаос, паника, крики. Один лишь генерал не знал, за что хвататься. Я вручила ему зеркало и сказала нести в карету. Под сидения. Два пуфика были набиты посудой и тряпками. Я тут же вручила их генералу. Мы перетаскали всё, что было в карету, а я сдувала палатку магией и ждала, когда она распадется на лоскуты, чтобы свернуть их и запихнуть в карету.
Мэричка схватила свой потрёпанный чемодан, который чуть не забыла возле палатки.
Я схватила ключи, документы и список «выставок и судей”.
— Генерал! Карету! Быстро! — крикнула я, вылетая из палатки. — Так, мы ничего не забыли? Вспоминаем! Нервы не в счет! Их тут подохло немеряно!
Глава 60
Через десять минут мы сидели в карете. Чемоданы — на крыше. Девочки — на сиденьях. Я — рядом с Мароном, всё ещё дрожащая от адреналина.
Карета тронулась.
Я выглянула в окно, видя как люди только-только начали собираться.
Мадам Пим — махала нам вслед. Не рукой. Кулаком. Ее девушки, оставшиеся после выставки, в том числе и "доченька", собирали ее роскошную палатку, как служанки.
Лорд Басили — смотрел нам вслед. Не с осуждением. С уважением. Ну, мне хотелось в это верить.
Мы уже покидали выставку одни из первых, оставляя позади Лисмирию, переживания, прошлое.
Мы мчались вперёд.
В Империю Ярнат.
К новым бестам.
К новым победам.
Мне очень хотелось в это верить.
Карета выехала из города — не плавно, не торжественно, а вырвалась, как зверь из клетки. Как будто сама дорога понимала: здесь оставаться опасно. Слишком много глаз. Слишком много ядов. Слишком много мадам Пим.
Мы мчались под луной, под звёздами, под тяжёлым дыханием лошадей и… под бурей.
Бурей по имени Марон Моравиа.
Он сидел напротив меня — весь из себя ледяной, колючий, как ёж, которого только что окунули в кипяток. Его пальцы сжимали край сиденья, как будто хотели его разорвать. Его глаза — пылали холодным огнём. Его челюсть — была сжата так, что казалось — ещё чуть-чуть, и зубы рассыплются в пыль.
— Это… ненормально, — прошипел он, впервые за всю дорогу. Голос — хриплый, как будто он проглотил наждак. — Это — издевательство. Это — торговля людьми! Под прикрытием выставки! Под прикрытием традиции! Под прикрытием королевского указа!
Он взмахнул рукой, как будто отмахивался от всего этого мира.
— Девочки! — продолжал он, голосом, полным ярости. — Дети! Их оценивают, как скот! Зубы! Ноги! Попа! Грудь! Кто придумал этот ад?! Кто осмелился?! Этот старый козёл — ректор Академии?! Я разорву его на части! Я сожгу его дипломы! Я сделаю из его кафедры пепелище!
Он вздрогнул. Задышал тяжело. Как будто пробегал марафон по адским кругам.
Я смотрела на него.
Снисходительно.
С улыбкой.
Как мама на разбушевавшегося ребёнка, который только что разбил вазу и теперь кричит, что всё плохо.
— Да, ты прав. Но… выставки дают шанс тем, у кого его никогда не было! Ради этого они и создавались. Посмотри на девочек. У них нет ни влиятельных родственников, ни приданного, ничего. И только благодаря выставкам у них появился шанс стать не женами сапожников и пекарей, а попасть в высшее общество. Это — путевка в сытую жизнь, — кивнула я, поправляя подушку. — А так да. В чем-то ты прав. Все. Я приготовилась. Сейчас скажу, что будет дальше! Дальше мы поругаем судью. Потом обосрём организаторов, которые не позаботились об охране. Затем плавно перейдём к участницам — вы только посмотрите, кого они выбрали! Нет, ну разве так можно! Медленно, но верно пройдёмся по мадам Пим и её методам… А потом ты успокоишься, будешь сопеть и смотреть в окно. И радоваться победе. Как и мы все.
Он оглянулся на меня. Глаза — распахнуты. Рот — приоткрыт.
— Вы… смеётесь? — спросил он, как будто не верил своим ушам.
— Нет, — усмехнулась я. — Я констатирую факт. Это — ритуал. После каждой выставки. Один в один. Ты разозлишься. Наговоришься. Напугаешь всех. Потом устанешь. Успокоишься. И поймёшь — мы победили. Мы живы. Наши девочки — целы. И у них — цацки. А это — самое главное.
Он замолчал. Посмотрел в окно. На мелькающие деревья. На серебристый лунный свет. На нашу победу, которая ехала с нами в карете — в виде трёх брошек и одного браслета.
— …Вы счастливы? — спросил Марон тихо, не отрывая взгляда от окна.
— Счастлива, что мы все пережили выставку, — честно ответила я, глядя на спящих девочек. На Спарту, которая прижимала к груди свою цацку. На Симбу, которая улыбалась во сне. На Тайгу, которая храпела, как медведь в берлоге. И на Мэри, которая положила голову на плечо Тайге. — Это — самая главная победа. Без неё — все остальные — ничто.
Он вздохнул. Длинно. Глубоко. Как будто выпускал всю ярость наружу.
— …Хорошо, — сказал он вполголоса. — Поругаем судью. Он действительно — идиот. Нет, конечно, в нем есть что-то хорошее!
— Исключительно потому, что мы выиграли, — рассмеялась я так же тихо. — И потому что сегодня он осознал, что его слово может стоить жизни! Хотя, если бы мы проиграли, его бы и доброе дело не спасло!
— Согласен! — кивнул Марон, стараясь говорить тихо.
— Вот молодец, — улыбнулась я. — Теперь — организаторы. Кто позволил мадам Пим ставить палатку рядом с нашей? Где схема размещения палаток? Почему все скучились возле рингов? Почему к рингам нет прохода? Почему нужно корячиться через чужие вещи? Кто не проверил зелья мадам Пим? Кто дал ей право подставлять ноги?! Где наблюдатели за рингами? Если они есть, то куда они смотрели! Так здесь мы тоже поругали! Поехали дальше…
Марон захохотал. Не громко. Не весело. Но — захохотал. Искренне. Как будто впервые за много лет.
Глава 61
— Эта мадам Пим — ведьма, — прошипел
