Устранение - Джеймин Ив
— Нет никакого долга.
Теперь Жнец навела меня на мысли обо всех моих волках: об её интеллекте, как у Темпл, о её свирепости, как у Эйса, о её заботе, как у Луки, и о языке её тела, как у Блица. От неё может исходить смертоносная атмосфера, которая, рискну предположить, сильнее, чем даже от самых страшных зверей в этих краях, но, очевидно, если я связана с ней узами, её сердце настолько чисто, насколько это возможно.
Она продолжает работать надо мной, и я медленно опускаюсь на землю, чтобы дать ей доступ к моей раненой спине и животу. С её помощью все мои видимые порезы затянулись, оставив только тупую боль в некоторых рёбрах — как минимум, они ушиблены — и, наконец, проклятый шип в спине.
— Я не знаю, почему я сама не исцеляюсь, — потянувшись назад, я нащупываю на плече то место, где всё ещё торчит шип. — Мой организм уже должен был отторгнуть этот шип.
Жнец обнюхивает рану, и я с трудом сдерживаю крик боли от резкого укола, который следует за её лёгким прикосновением. Вслед за болью появляется жар, глубокое жжение, которое говорит мне, что этот шип должен выйти. Сейчас.
— В этом шипе яд, — говорит она, не приближаясь к нему больше. — Это шип-коготь. Если ты попытаешься его удалить, он разорвёт твою плоть и введёт последнюю дозу яда, которая убьёт тебя. Тебе повезло, что на тебя больше ничего не обрушилось.
Поворачиваю голову через плечо, чтобы лучше её разглядеть — о чём я тут же жалею, потому что это бередит мне рану, — и спрашиваю:
— Яд? Ты уверена?
Она кивает.
— Сейчас это заставляет тебя чувствовать настоящую боль, но скоро она пройдет. У меня нет средств, чтобы снять её, но мы должны найти способ как можно скорее её снять. Иначе ты станешь жертвой яда.
Тот факт, что толчки, которые я ощущаю, — это онемевшая боль, довольно ужасна, но это объясняет ощущение жжения, которое, кажется, становится всё глубже.
— Я не знаю, как его удалить, — говорю я, и это признание горчит у меня на языке. Уязвимость — отстой, и сейчас я очень слаба. — Лучше всего мне продолжать двигаться и, надеюсь, добраться до Города Демонов до того, как я сдамся.
И надеюсь, что мне удастся каким-то образом добраться до Малии вовремя. Её колдовская магия — прямо сейчас мой единственный спасательный круг.
В груди Жнеца раздаётся грохот, и я решаю притвориться, что это для того, чтобы отпугнуть какое-нибудь существо поблизости, а не потому, что она выражает недовольство моим нынешним планом, потому что думает, что я не проживу так долго.
Не то чтобы у меня были другие варианты.
Поднявшись на ноги, я разминаю руки, тщательно проверяя свою подвижность, и с облегчением убеждаюсь, что вся остальная боль практически прошла.
Конечно, моя спина горит, а ноги словно налились свинцом, когда я поднимаю их и начинаю ходить, но я говорю себе, что смогу преодолеть всё, что угодно. Этот отравленный шип — всего лишь всплеск.
Нам кажется, что мы пробираемся по дикой местности уже несколько часов.
Темнота сгущается так, что я и представить себе не могла, и только своим волчьим зрением я могу различать окружающую обстановку, когда очертания деревьев, лиан и кустарников сливаются в темноте. Несмотря на маленькие зелёные ростки, которые я видела ранее, земля под нашими ногами, кажется, становится более пепельной, покрытой ветками и мёртвыми корнями, о которые я несколько раз спотыкалась.
Капли пота выступают у меня на лбу и груди, собираются у основания шеи, и в тишине моё дыхание становится прерывистым. В какой-то момент Жнец прижимается ко мне, поддерживая, но не настолько, чтобы нести меня.
— Ты вся горишь.
Я ничего не отрицаю. Перед глазами у меня всё расплывается, а в животе как будто пустота. Я не могу сдержать тихий стон, срывающийся с моих губ. Я напоминаю себе: это всего лишь всплеск. Всего лишь всплеск. Я справлюсь с этим. Я должна вернуться к своим сёстрам и моим волкам. Я должна освободить их.
Спустя несколько минут я пошатываюсь, и мои чувства настолько притуплены, что я не замечаю внезапной неподвижности Жнеца, пока не делаю шаг, и её нет рядом, чтобы поддержать меня.
Она снова бросается вперёд как раз вовремя, чтобы не дать мне опрокинуться в сторону.
— Что не так? — спрашиваю я невнятным голосом, когда снова прижимаюсь к ней.
Её ответ звучит откуда-то издалека, сияние её фиалковых глаз скользит по моему взору, как танцующие огоньки.
— За нами следит колония летучих мышей, — говорит она. — Обычно они не нападают, если только ты каким-то образом не угрожаешь их гнезду или не причиняешь вреда их детенышам. Они очень территориальны.
Если она права, то, наверное, я невольно забрела на территорию первой летучей мыши, с которой столкнулась.
Рычание Жнеца усиливается, когда она задирает нос.
— В воздухе витает отвратительное проклятие. Магия, которая годами не осмеливалась прикоснуться к Запретным Землям, — та самая магия, которую я почувствовала, когда ты прибыла сюда.
— Дай угадаю, — говорю я. — Магия Кроны.
Жнец поджимает губы, и я рада, что она на моей стороне.
— Крона ждала своего шанса захватить власть, но, должно быть, она действительно безрассудна, если забыла, кому принадлежат эти земли.
Я предполагаю, что Жнец говорит о том, что она владеет этой землёй. Я тщательно обдумываю — ну, насколько это возможно в моих лихорадочных мыслях, — не является ли Жнец кем-то вроде правителя здесь, в Запретных Землях, и именно поэтому другие существа держатся от нас подальше. То есть, они держались от нас подальше.
До моих ушей доносится визг стаи летучих мышей. Я должна была услышать это раньше, но мои чувства, кажется, онемели так же, как и моя спина.
Я не забыла, как летучая мышь, с которой я столкнулась ранее, обожгла мне кожу своей кислотой, и я не собираюсь ждать, когда это повторится.
Нанося удар по руне на запястье, я раздеваюсь и превращаюсь в волчицу, чтобы использовать её зубы и скорость для самозащиты. На мгновение сила превращения наполняет меня новой решимостью и ясностью.
Глазами моей волчицы Жнец выглядит по-другому, её тело пылает, как у моих демонов-волков. Словно оникс в огне, её мех переливается волнами энергии, а глаза сверкают.
Затем мой оборот завершается, и ясность, которую я ощущала, покидает меня. Боль пронизывает всё моё тело, от шипа в спине до груди, разрывая мою волчью форму так сильно, что моё
