Тени столь жестокие - Лив Зандер

Камень лаоол на её шее дёргался в такт каждому толчку мужика, вогнувшегося в её спину, звеня о бочку, на которую он её повалил. А сердце… молчало. Почему оно такое тихое?

Моё тело покачнулось.

Это не по-настоящему. Не по-настоящему. Не по-настоящему.

В ушах хрустнуло — кость, наверное ребро. Мясо рвалось под хрипами и влажными чавканьями, когда он вгонял себя глубже. Тёмный плащ, скорее пурпурный, чем алый. Кираса с тиснёными звериными глазами — по одному с каждой стороны. Они смотрели прямо на меня.

После последнего рывка и хрипа мужик отступил. Тело Заимы съехало с бочки и исчезло из поля зрения. Ни крика. Ни слез. Я должен был поймать её, поднять, но…

Ноги не слушались.

Секунды тянулись. Минуты? Часы? Я стоял вечность. Стоял и делал… ничего. Оцепенел.

Но надо было поднять её, убрать с холодной земли. Она ведь простужалась от любого сквозняка…

Я напряг каждую мышцу, заставляя себя двинуться к ней. Слёзы смазали зрение, и я плёлся мимо дрожащих стволов деревьев, всё вокруг дёргалось, как плохая иллюзия — рывками, фрагментами.

Железо звякнуло о железо.

Огонь взревел.

Что-то толкнуло меня, я рухнул в жар, едва удержав равновесие. Ноги треснули, как сухие ветки. Колени врезались в землю.

Впереди, сквозь дым, рванул силуэт с поднятым мечом. Холодный пот прошил тело под меховой бронёй. Я соткал теневой кинжал, метнул в голову, но ударил в живот. Солдат выронил меч и, разрубленный по плечу, рухнул вперёд.

— Заима. — Я прикрылся рукой от пламени сбоку, оглядываясь. — Где ты? Где…

Глаза зацепились за её неподвижное тело. Ноги сами подняли меня, заставили споткнуться в её сторону.

— Я здесь. Я с тобой.

Я бережно подхватил её на руки. Сломаное ребро противно хрустнуло, когда я поднял её.

— Прости, — прошептал я, кружась на месте, снова и снова. Мир вокруг заливал огонь: хижины, тела, всё пылало. Там-сям шевелились тени — люди? вороны? — непонятно. — Где Равенна? Ты её видела?

Заима молчала.

— Я должен найти её. Я клялся. — Я отчаянно всматривался в её лицо. — Ты видела, куда она пошла? Она обернулась и улетела?

Молчание.

Мир стал тусклым, звуки потонули, словно плотная завеса спала на чувства, оставив только тягучий ужас в животе. Нет. Равенна не могла обернуться сама, без помощи. А если смогла — значит, кто-то помог.

Сердце колотилось всё сильнее, каждый удар выбивал из груди воздух, грудь ломило так, будто… будто… Нет, это ерунда. Просто несколько сломанных рёбер от падения. Может, лёгкое задело.

Я должен её найти. Должен вывести обеих.

Сестра свисала у меня с рук, когда я спотыкался на север — к качающейся линией елей. За ними была наша хижина. Совсем рядом.

Но путь тянулся бесконечно.

Тело Заимы тянуло меня то влево, то вправо. Я шагал зигзагами, то клонясь на бок, то заваливаясь вперёд. Нога зацепилась за что-то, я рухнул — и услышал лязг металла, дрожащий трепет крыльев.

Я посмотрел вниз: сеть цепей пригвоздила к земле умирающего ворона. Он моргнул раз, другой. Больше не моргнул. Его бусины-глаза застыли такими же чёрными, как перья, — если не считать того красно-оранжевого пламени, ревущего в их глубине.

Мой взгляд потянуло дальше — на всё пожирающий огонь, что рвался напротив, расплываясь и дёргаясь сквозь марево. Из хижины вырывался жар, волнами обжигавший лицо. Пламя, выше меня вдвое, жрало крышу.

Наша хижина.

— Нет… — звериный крик сорвался с горла. Огонь проглотил его, утонув в треске поленьев и грохоте пламени, выжигая лёгкие. Цепи. Сети. А если они поймали Равенну там, внутри? Я должен… должен…

— Я… я положу тебя, — пробормотал я, руки тряслись так, что едва удерживали сестру. Я осторожно прислонил её к стволу. — Мне надо… найти Равенну. Посиди тут. Недолго. Просто… просто сиди.

Но едва я выпрямился, её тело соскользнуло и завалилось на бок в снег. Пустые глаза уставились в никуда. Ей должно быть холодно. Ей всегда было холодно… но…

— Я должен её спасти. — Я рванулся к хижине, ноги подкашивались. — Равенна! Равенна!

Слабость опять обрушилась.

Я рухнул, ударившись подбородком о что-то твёрдое. Во рту расплылся металлический вкус. Я на четвереньках пополз вперёд, кашляя дымом, каждый вдох жег нутро клеймом. Надо спасти её. Если она там — я обязан её вытащить.

Мир сузился до слепящего пожарища. Подставив руку перед лицом, я рванулся сквозь кожаную завесу и толкнул локтем обгоревший полог. Внутри балка застонала, с треском просела. Снег, примерзший к броне, шипел, когда его слизывал огонь.

Дым душил, глаза слезились, шаги лавировали меж пламени и рухнувших балок. Кожа горела. Голова кружилась, картинка дёргалась и плавилась.

Цепи звякнули.

Прямо. Под. Ногой.

Запах ударил в нос — жёсткий, рвущий нутро: палёное мясо, волосы, может перья. Меня вывернуло.

Нет. Нет-нет-нет-нет…

Внезапная боль впилась в запястье, молнией рванув вверх по руке. Я дёрнул её вниз и увидел дым, валящий клубами из-под наручей.

Огонь.

Я горю!

— Нет! — я вцепился пальцами в кожаные ремни, судорожно дёргая застёжки. Попятился, но пламя шло за мной, жрало кожу, лезло выше. Смрад жарящегося мяса перемешался с общей гарью.

Моего мяса.

Меня скрутило, вырвало, пальцы скользили по мокрой от пота коже.

Снять, снять, снять!

Сдавленный вопль вырвался из груди. Я отшатнулся назад — и холод коснулся спины. Мир качнулся. Равновесие ушло. Я рухнул. И тьма сомкнулась с шипением.

— Себиан.

Я открыл глаза на мутное небо. Обугленные ветви покачивались над лицом. Серые снежинки опускались на щёки. Пахло гарью, дымом… и ещё чем-то.

Почему так тихо?

Боль.

Богиня, эта боль.

Она была везде — в груди, в нутре, но хуже всего в руке. Огненная удавка оплела её, расползалась к рёбрам. Пальцы… пальцы не шевелились. Не слушались.

— Себиан, скажи хоть что-то, — склонился надо мной Малир. Между бровей морщина, чёрные волосы припорошены серым снегом. Нет, не снегом. Пеплом. — Нужно доставить тебя к целителю. Может, удастся спасти руку.

Руку?

Я проследил за взглядом Малира — вниз, на закопчённый бок кирасы. Рядом, жалко болтаясь, висел обрывок ремня от наруча. Плечо, бицепс, локоть, подмышка, костяшки, пальцы… Вся моя, блядь, рука лежала рядом, клубясь паром. Кожа вздулась пузырями, обнажая мясо, из которого текла кровь и ещё чёрт знает что.

Меня выворачивало изнутри, желудок скрутило, каждая нервная жилка вопила от боли. Но всё это — ничто. Ничто по сравнению с внезапным уколом под грудиной.

— Равенна.

Губы Малира сомкнулись в тонкую линию. Он поднырнул под моё плечо и рывком поднял.

— Давай. Нужно к целителю.

— Нет… я должен… должен вытащить