Охота на землянку - Лира Элиан

Провожу чипом, открывая их. Следует негромкий щелчок, а затем и они бесшумно отъезжают в стороны.

— Кто здесь?! — тут же слышится грозное откуда-то из глубины этой комнаты.

Невольно губы кривятся в усмешке, и я ступаю внутрь.

— Как устроилась? — задаю вопрос глухим тоном, но точно знаю, что девушка меня узнает.

Тишина в пространстве задерживается на несколько секунд и лишь после этого я слышу тихое:

— Тарик?

Внутри снова будто мать его вся сила скопилась в районе диафрагмы и куда ее деть понятия не имею.

— Тарик, что ты здесь делаешь? — осторожно спрашивает она, наконец выглядывая из-за кровати, за которой сидела.

Хмуро всматриваюсь в ее лицо и впервые вижу такое.

— Что с тобой? — два шага ближе к ней, и я склоняюсь над ее хрупкой фигурой, разглядывая лицо, которое выглядит мокрым: — Ты плачешь? — довольно глупый вопрос, учитывая происходящее.

Однако, передо мной ведь Айнея. Та, которая была готова сражаться против самого президента с долбанным самодельным обрезом.

Понятно, что так как они изгнанные, они лишены нашей силы и энергии, но тем не менее.

— Нет, — отмахивается мгновенно девушка, вставая в свою излюбленную стойку.

Впору закатить глаза, потому что ну сколько можно. Тяну свою руку к ее плечу. Она не отшатывается, но вздрагивает, смотря на меня своими огромными невинными глазами.

Сканирую это прекрасное лицо, будто впервые вижу. Хотя, признаться, настолько чистой впервые. Оказывается.

Ее волосы блестят и явно напоминают что-то мягкое, одним своим видом. Огромные глаза смотрят будто впервые так открыто без этой маски из грязи и презрения.

Черт.

Я хочу коснуться этой белоснежной кожи, что оказывается буквально манит.

— Зачем ты пришел, Тарик? — задаёт она вопрос и словно ищет ответ в моих глазах.

На уме один бред сумасшедшего и от того, я упорно молчу. Потому что если сейчас я допущу хоть что-то, сделаю один малейший шаг, Президент не оставит ее в покое. Впрочем, учитывая интерес этого и не произойдет. Но по крайней мере, не будет удручающих последствий.

— А ты не ждала? — наконец, спрашиваю, приподнимая уголок губ.

Айнея резко разрывает контакт, делая шаг назад, и я снова вижу, что в глазах ее будто стоит немой вопрос.

— В чем дело? — хриплю, скрещивая руки на груди.

И сама знает о настырности, а значит, понимает, что не уйду, не получив ответов.

Храбрится, держит голову высоко, но я же вижу, что играет. В отличие от того, что было на воздухе, сейчас она действует ненатурально.

— Или ты признаешься или я сам выясню, Айнея…

Уверенно заявляю разрезая пространство, и в этот момент она как сдувается. Горбится и тут же садится на кровать, закрывая лицо.

От недоумения стою и наблюдаю, не представляя, что могло здесь произойти. Однако, когда я хочу подойти к девушке, она сама вдруг начинает говорить.

Глава 24. Айнея

Тарик стоит передо мной, его голос звучит низко и ровно, но я чувствую напряжение, спрятанное за этой внешней невозмутимостью. Он хочет, чтобы я поверила ему. Хочет, чтобы я доверилась. Но могу ли я?

Из всех, кто сейчас находится на этом шаттле, он — единственный, кто действительно может помочь. Но какой ценой?

— Айнея, послушай меня. — Его голос мягче, чем я ожидала, но в нем таится нечто, от чего у меня бегут мурашки. — Ты в безопасности. Пока ты со мной, никто не посмеет тебя тронуть.

Он наклоняется ближе, его тёмные глаза цепляются за мой взгляд, словно надеясь удержать меня в этом зыбком убеждении. Я не знаю, пытается ли он убедить меня… или себя.

Я усмехаюсь — сухо, нервно, почти с горечью.

— В безопасности? — Голос предательски дрожит. — Ты и сам знаешь, что это не так.

Я сжимаю кулаки, пытаясь подавить панику, гнев, страх. Все чувства смешались в один сплошной ком в груди.

— Мой брат… Он умирает, Тарик. — Слова выходят глухо, давят на горло. — Если мы не достанем лекарства, он не доживет до следующей недели.

Я делаю шаг вперед, преодолевая невидимую черту между нами. Меня больше не сдерживает ни гордость, ни осторожность — только отчаяние.

Я хватаю его за руку, мои пальцы дрожат, но я не отпускаю.

— Пожалуйста. — Голос срывается на шёпот. — Я знаю, у тебя есть доступ к медицинским ресурсам. Мне не нужно много. Только одна упаковка. Он сможет продержаться еще несколько месяцев.

Тарик молчит, и этот миг — самый мучительный.

— Ты можешь это сделать, — продолжаю я, чувствуя, как в груди нарастает страх. — Ты можешь передать их через Переса.

Я смотрю в его глаза, выискивая хоть тень сомнения, хоть каплю сострадания. Мне нужно, чтобы он согласился. Мне нужно, чтобы он выбрал нас, а не свои принципы.

Потому что у меня больше нет вариантов.

Он медленно расслабляется, его руки неуверенно ложатся мне на спину. Я чувствую, как напряжение уходит из его мышц, но остается что-то другое — что-то, чего я не могу до конца понять.

— Ты даже не представляешь, что я для тебя сейчас делаю, — его голос глухой, почти потерянный в тишине между нами.

Я закрываю глаза, вдыхая знакомый запах его обмундирования, ощущая тепло тела сквозь очень плотную ткань. На секунду мне хочется поверить, что все действительно будет хорошо. Что мы справимся. Что мой брат выживет.

Но эта иллюзия разбивается о реальность, как стекло.

Я отстраняюсь первой, словно боюсь, что еще миг — и я не смогу разжать пальцы. Смотрю на него, пытаясь прочитать в его лице хоть что-то, кроме сурового выражения. Но он уже закрылся, спрятал свои мысли за непроницаемой маской.

— Где и когда? — выдыхаю я, пытаясь вернуть себе контроль.

Тарик смотрит на меня так, будто хочет что-то сказать, но лишь коротко отвечает:

— Сегодня ночью. В грузовом отсеке. Я сам найду Переса.

Я киваю, зная, что больше не могу себе позволить быть