Чужая невеста - Анна Сергеевна Платунова
Он ждал меня один за своим столом. Поднялся навстречу, когда я переступила порог, а я почувствовала себя ужасно неловко из-за того, что сам ректор встречает меня будто королевскую особу.
— Алейдис, нужно серьезно поговорить, — сказал он. — И сразу предупрежу, что ты можешь отказаться. Потому что то, о чем я попрошу, очень и очень опасно. По сути — это измена.
Глава 16
— Садись. — Ректор кивнул на стул.
Я присела на краешек, стараясь держать спину ровно и не показать ни страха, ни волнения. Я воин, пусть еще только в самом начале пути.
Только теперь я увидела на столе перед мейстером Кронтом доску, поделенную на черные и белые клетки. На ней уже были расставлены фигуры: король и принцесса, полководец и тигр, и, конечно, башня, которую мне немедленно захотелось снять с поля и зажать в ладони, ведь я снова подумала о Тайлере.
— Сыграем?
Я моргнула.
— Сейчас? Вы вроде хотели меня попросить…
Я совсем запуталась.
— Мы не торопимся, — улыбнулся ректор.
Я кивнула, взяла пешку — самую слабую фигуру — и сделала ход. Я давно не практиковалась, но стоило начать игру, как в памяти всплыли хитрые комбинации. Не могу сказать, что часто обыгрывала отца, но в одном случае из трех — точно. Неплохой результат, если учесть, что отец никогда не поддавался.
Некоторое время мы играли молча. До тех пор, пока одна из моих пешек не перешла на другую половину игрового поля.
— Смотри, Алейдис, — негромко сказал ректор. — Ты думаешь, ты пешка. Но ты уже прошла середину доски, а значит, можешь стать кем угодно.
Я вскинула взгляд, и моя рука с зажатым в ней советником замерла над клеткой.
— Принцессой? — сказала я полувопросительно. — Да только принцесса тоже слабая фигура. За ней все охотятся, а сама она ничего не может.
Ректор сделал свой ход. И, пока я следила за его руками, сказал очень тихо:
— Принцесса может быть глазами и ушами там, куда сильным фигурам не добраться.
Меня будто молния пронзила от макушки до кончиков пальцев. Что же, ректор сразу прямо сказал про измену и опасность. Я протолкнула воздух в легкие и хрипло произнесла:
— А что, много в игре сильных фигур?
— Много, — коротко ответил мейстер Кронт.
Всего одно слово, но сколько смысла в нем скрывается. Почему-то мне до сих пор казалось, что оппозиция слаба и это всего лишь горстка людей. Сам ректор, мейстери Луэ и некоторые другие преподаватели, генерал Пауэлл и члены попечительского совета. Они стараются добыть какие-то доказательства того, что императорская семья предает собственный народ, но противостоять огромной власти Аврелиана пока не могут.
Но что, если я наблюдала только верхушку горы? Прежде никто не видел смысла ставить в известность девчонку. Какой от нее прок? Сейчас обстоятельства изменились.
Все-таки я переспросила:
— Много?
Ректор посмотрел на меня. В его глазах — умных, уставших — светилось сожаление о том, что он вынужден втянуть меня в смертельно опасную историю.
— Больше, чем ты можешь вообразить.
Он передвинул своего полководца на две клетки вперед и добавил:
— Мы расставляли фигуры по всей доске много лет. В гарнизонах, в казначействе, в тайной канцелярии. Теперь они только ждут своего хода.
Сердце колотилось у меня в груди, но мыслила я ясно, как никогда.
— Я помню, что вы рассказали про отца. Что он добыл доказательство того, что принц Ивейл мог быть причастен к Прорыву. Я не сумела уберечь футляр и не помогла вам тогда. Но сейчас я сделаю все, что от меня зависит, если… если император Аврелиан действительно идет против своего народа. Что мне нужно сделать?
На ректора отразилась печаль и раскаяние. Я знаю, кого он видел сейчас перед собой: ребенка, которого должен кинуть на растерзание хищникам. Он готов был передумать, закончить партию и отправить меня из кабинета. Да только вот я — не ребенок! Не надо решать мою судьбу за меня! Хватит.
— Что мне нужно сделать? — уверенно повторила я. — Позвольте мне быть полезной! Ради отца! Пусть его смерть не будет напрасной!
Мейстер Кронт перевел глаза на доску.
— Твой ход.
Внутри всколыхнулась злость. Как еще ему доказать, что я не подведу? Я окинула доску и все расставленные на ней фигуры цепким взглядом, вспоминая все, чему учил меня отец. В голове вспыхнули десятки комбинаций.
Я целиком сосредоточилась на игре, сцепив зубы от негодования. Хорошо же!
Ход конем. Пешкой. И вот башня перекрывает полководцу все возможные пути отступления, угрожая короне.
— Я победила, — процедила я.
Ректор издал смешок и откинулся на спинку кресла, как мне показалось, с облегчением.
— Выбери фигуру, — попросил он.
Я не стала спрашивать зачем и сразу указала на башню.
— Отлично. Когда ты окажешься во дворце, тебя найдет человек, который передаст тебе именно эту фигуру. Можешь доверять ему во всем. Он скажет тебе, что нужно делать.
Из меня будто выпустили весь воздух. Что за напряжение! Я сейчас будто с ордой тварей сразилась, а не провела партию.
— Спасибо, — сказала я. — Спасибо за доверие. Я не подведу.
— В первую очередь — помни о собственной безопасности. Не действуй опрометчиво. Но знай, информация, которую ты поможешь добыть, может стать последней каплей правды, которая перевесит чашу весов.
***
В восточный гарнизон наш уставший, промерзший отряд добрался поздним вечером на восьмой день после того, как мы покинули Тирн-а-Тор.
На первом этаже главного штаба уже накрыли столы: нас ждал горячий ужин! Какое блаженство после того, как мы несколько дней ели кашу, приготовленную на костре, и сухие галеты.
Полковник Вир сжимал челюсти слишком сильно, пока князь Лэггер представлял ему звенья, «отличившиеся во время учебных испытаний», и рассказывал о новой практике на границе для лучших из лучших в качестве привилегии. На лице полковника Вира ясно читалось все, что он думает и о практике, и о князе Лэггере, однако вслух он не произнес ни слова до тех пор, пока сиятельство, представляя кадетов, не назвал мое имя.
— Кадет Дейрон…
— Кадет Дейрон? — Полковник подался мне навстречу, что для всегда сурового и неразговорчивого военного почти приравнивалось к объятиям, но он
