Перья столь порочные - Лив Зандер

Дыхание перехватывало под чёрной кирасой, кожа и ремни казались в сотни раз тяжелее, чем бархат привычных теневых туник.

— Двести их лучников… — выдавил я.

Отец стоял рядом в серебряных доспехах, с мечом из чёрного аэримеля в ножнах. Не было в Вхайрии воина, владеющего клинком лучше, чем он. Капитан Себиан всегда повторял это после каждой их тренировки, когда удары их мечей направляли видения. Ужасающе скучно: два судьбоносца, сражающиеся так, что ни один не мог нанести удар…

— Цифры не имеют значения, Малир, — отец провёл рукой по бороде, вновь сосредоточившись на столе. Его волосы были туго заплетены в косу. — Тысяча воронов может уничтожить армию людей, в десять раз превышающую их числом. Ты не должен их бояться.

— Я не боюсь их.

Я боюсь себя.

Я не доверял этой дикой, свирепой черноте в груди. Тени извивались и шипели, скреблись у меня внутри, прорывались сквозь щели между рёбер, рвались вырваться из-под моего жалкого контроля.

Мой дар.

Моё проклятие.

Оно принесло трёхдневный пир, когда я в семь лет впервые его открыл. Отец произнёс речь о своей гордости: мол, в роду Хисал вновь появился ткач смерти. Воины хлопали меня по плечу, тискали за щёки, восхищённые силой моих теней. Называли сильнейшим ткачом со времён до Первого Слова. Я был так счастлив.

Пока мои тени не начали душить меня.

Вырвались в ту первую ночь, сорвав меня с постели мёртвой хваткой на горле. Они не убили меня. Они убили моего пса.

Асадур залаял — а в следующее мгновение заскулил, рухнул и обмочился.

С тех пор я держал их взаперти. Заключил самых свирепых за решёткой плоти и костей. Чувствовал, как они становятся сильнее. Злее. Ходят кругами в моей грудной клетке, выжидая.

Под грузом ожиданий родителей — всего этого проклятого королевства — я покачал головой.

— Я не могу.

Отец вздохнул.

— Опять за своё…

— Принц Малир, — вмешался Себиан. — Разве мы не практиковали твоё ткачество? Ты способен на это!

— Он сможет, и он сделает это! — отец ударил кулаками по каменной плите так, что стол задрожал, сбросив несколько фигурок, покатившихся в стороны. — Это война, и я не позволю своему сыну прятаться в покоях с женщинами и детьми, пока Вороны проливают кровь за королевство и свою знать!

Тени зашевелились у меня в груди. Скребли. Царапали. Скольжением пробирались по жилам в пальцы, подталкивая обхватить ими отцовское горло.

Я сжал амулет на своей шее. Вцепился в него, позволяя успокоить и нервы, и тени — белый камень соли в гнезде из чёрного аэримеля.

Где ты? Ты мне нужен.

— Мой король… — я встретил взгляд отца, лишённый уже того сияния гордости, что было в день его речи. — Я не принесу пользы в отражении этого удара. Я лишь обу…

Земля содрогнулась.

Из швов между каменными колоннами посыпалась пыль. Оглушительный грохот прокатился по святилищу, и я успел лишь обернуться, чтобы увидеть, как часть верхнего дозорного башенного яруса рушится в бездну.

— Проклятье этим безперым ублюдкам! — рявкнул отец, хватаясь за эфес меча. — Что ещё?

Аскер уставился на разрушение.

— Катапульты Брисдена дошли до города и ударили по башне. Они пытаются взять Вальтарис в осаду.

— Бесчестные твари! — тяжёлая ладонь отца легла мне на плечо, рывком притянув ближе, лицом к лицу. — Лети! Найди следопытов и веди их, как положено тебе. Убереги их от стрел врага!

— Мои тени не защищают, — выдохнул я сквозь зубы. — Всё, что они делают — убивают.

— И этого нам хватит. Исполни приказ, Малир, или клянусь, я привяжу твоих воронов…

— Оманиэль, — мать шагнула к нам, с Наей на бедре. Тёмные волосы её были убраны шпильками-чёрными перьями. Она коснулась его запястья, усмиряя тени в сердце отца. — Не будь с ним так жесток.

Отец оттолкнул её руку.

— Нет, Эльнора. Я слишком долго наблюдал, как он прячется от дара. Это война! Слышишь, Малир? Эти люди лгут, порочат твоего отца, позорят твою мать! Исполни долг перед семьёй и выпусти свои тени! Пусть они режут, душат и рвут каждого человека, осмелившегося нам навредить!

Его крик ткнул прямо в мои тени, и они заскользили, зашипели, пока я напрягал каждую мышцу, лишь бы удержать их внутри.

— Я не могу… управлять… ими. Не в такой степени. Не стоя в самой гуще хаоса и резни. Они не слушаются приказов. Делают только то, что хотят.

— Сегодня ты заставишь их повиноваться! — он сжал мои руки, мешая сосредоточиться на удерживании дара. — Время принять судьбу. Время стать мужчиной. Служить дому Хисал!

— Довольно! — мать встала между нами, обняла мою голову и прижала лоб к своему. — Почему богиня вложила это проклятие в твою колыбель — я не знаю. Но ты не должен поддаться его тьме. Ступай! — быстрым движением она сняла Наю с бедра и передала мне. — Отведи её в нижние покои, поиграй с ней, пока всё не закончится. Я люблю тебя.

Я глубоко вдохнул, впитывая остатки её аромата — лепестки роз и лимонник.

— Я тоже тебя люблю.

Я посмотрел на Харлена. Он коротко кивнул. От этого жеста мороз прошёл по коже, но всё это ничто по сравнению с холодом отцовских слов.

— Хорошо, что ты лишь запасной, Малир, — сказал он. — Клянусь богиней, ты родился никчёмным.

Его слова ударили в самое сердце. Я не ответил. Лишь повернулся и понёс Наю по дорожке между садами и башнями.

— Мы фжь? — спросила она, подпрыгивая у меня на бедре и указывая в небо. — Туда? В небо? Майыр фжь, а Ная жук?

— Не сегодня, птичка. Лучше покажи мне куклу, что отец тебе подарил, а? — Когда тёмные усики теней скользнули по её пухлой ручке, я накрыл её ладошку своей и поставил девочку на землю. — Нет-нет, никаких превращений. Последнее, что нам нужно, — это птенцы Наи, скачущие во время осады. Пошли, будем идти.

Воздух дрогнул, натянув во мне струну тревоги. Громкий удар сотряс землю. Что-то острое ударило меня в голову тупым толчком. Что происходит?

— Маайыр!

Крик Наи пронёсся сквозь моё кружившееся сознание и потонул в стоне дерева и грохоте камня. Она дёрнула меня за руку. Я сжал её маленькие пальцы, когда боль кольнула плечо, шею, охватила всего меня, швырнув на землю.

Но её руку я держал до конца.

Я уставился в землю, пригвожденный тяжестью. Чем быстрее моргал, тем сильнее жгло глаза, затуманивая взгляд. Одной рукой стер пыль и песок с лица. Другой — потянул Наю к себе.

Она не поддалась.

— Ная… Иди ко мне… —