Сферы влияния - Екатерина Сергеевна Коновалова (Гитман)
Глава тридцать шестая
Следующее утро ознаменовалось тем, что Гермиона вспомнила про Протеевы чары, но столкнулась с тем, что цепочку, некогда служившую якорем для них, она давно спрятала в шкатулку и больше не носит. — Кажется, проще сделать парное кольцо, — пробормотала она недовольно. Майкрофт, которому с утра доставили новый телефон, пребывал в хорошем настроении и заметил: — Я подарю вам, если желаете? — С функцией отслеживания перемещений и прослушивающим устройством? — уточнила Гермиона вежливо. — Разумеется. — И мне его придется снимать всякий раз, как я колдую, — с иронией заметила она. — Благодарю, но не стоит, — она нашла галлеон и действительно превратила его в точную копию кольца Майкрофта — простой ободок, на котором было бы удобно писать сообщения. Оба кольца окутало облако чар, они вспыхнули и погасли. Майкрофт надел свое на палец, а Гермиона, поколебавшись, убрала свое в карман — она не любила украшения, особенно на руках. С окончанием января немного улучшилась погода, но наслаждаться ей Гермионе было решительно некогда — первую сессию Визенгамота назначили в этом году на семнадцатое февраля, и к этому моменту скандал вокруг состоявшихся выборов должен был разгореться со всем возможным жаром. При этом он не должен был вспыхнуть слишком рано, чтобы Министр не успел уничтожить улики и подготовиться к защите. Возможно, если бы история со смертью Брука уничтожила Драко, а не Нарциссу, Гермиона самоустранилась бы из этого процесса, но хорек был бодр, весел, то и дело мелькал в Министерстве, явно наслаждаясь обретенной свободой от маминых решений. Поэтому Гермиона встречалась с журналистами, вела пространные разговоры с членами Визенгамота, переписывалась с начальниками отделов Министерства. Семнадцатое февраля, сначала такое далекое, надвигалось неукротимо. Невилл был собран и даже весел — он знал, что правда на их стороне, и этого было достаточно, чтобы придать ему абсолютной уверенности в победе. Гарри, лихорадочно-возбужденный, радовался, похоже, самой возможности участвовать в чем-то масштабном. Джинни ждала момента, когда и хорек, и раздражавший ее чванливый Забини отправятся в Азкабан под конвоем ее авроров. И только Гермиона металась от одного сомнения к другому. Ее собственный список того, что могло пойти не так, занимал добрых пять воображаемых свитков пергамента и грозился перейти на шестой. Не придавало уверенности и ответное письмо профессора Вагнера, который в свойственных ему выражениях сообщал, что счастлив возвращению любимой ученицы и рад тому, что она наконец-то оставила «всякие глупости». Ее работу об обскурах он признал «сверх меры выдающейся» и грозил Гермионе всемирной славой в научных кругах, если она решит опубликовать ее. При мысли о том, как он будет разочарован, когда прочтет в газетах об ее участии в очередном политическом скандале, на душе делалось мутно. Майкрофт, который, вероятно, мог бы развеять ее сомнения или, напротив, усилить их, не делал ни того, ни другого — собственно, они почти не виделись, потому что сначала в Ираке прогремел очередной теракт, потом случилась забастовка в Греции, а хуже всего (Гермиона не знала точно, что в этом настолько страшного), вот-вот должны были начаться Олимпийские игры в Ванкувере. «Боже правый, спасибо, что не в Британии», — прокомментировал это событие Майкрофт с выражением откровенного ужаса на лице. И хотя ни в Иран, ни в Грецию, ни в Канаду он лично не ездил, очевидно, разрешение всех этих вопросов отнимало множество времени, так же, как и какие-то «запланированные» трудности с Аргентиной. Гермиона, махнув рукой на воображаемые списки проблем, расписала девять сценариев того, как могут развернуться события в Визенгамоте, постаравшись учесть все возможные варианты, включая привлечение Министром дементоров. Пятнадцатого февраля пресса взорвалась скандальными подробностями выборов Забини. Со страниц каждого издания (даже про-Министерского «Ежедневного пророка»!) на действующую власть полились потоки грязи. Общественность была в шоке. Министр Забини заперся в своей резиденции и, по слухам, установил мощнейшие чары. Мистер Драко Малфой, обвинявшийся в запугивании членов Визенгамота и в насылании проклятий на представителей оппозиции накануне выборов, от комментариев отказывался. Источник, пожелавший остаться неизвестным, признавался, что лично находился под «Империусом» Малфоя, и только это помешало ему отдать голос более достойному претенденту. Герой войны Невилл Лонгботтом выступил с заявлением о том, что Британия заслуживает справедливых выборов и достойного человека во главе Министерства Магии. Знаменитый Гарри Поттер, победитель Того-кого-нельзя-называть и блестящий целитель госпиталя св. Мунго сообщил, что потерял покой, с того момента, как этот мир покинул честный, решительный, благородный волшебник Амос Диггори, достойно выполнявший свой долг на посту исполняющего обязанности Министра Магии. Осужденная по обвинению в нарушении Статута о Секретности героиня войны Гермиона Грейнджер, чьи фотографии с Драко Малфоем недавно потрясли Британию, дала эксклюзивное интервью «Ежедневному пророку» и призналась, что была опоена приворотным зельем. Пожалуй, никогда еще заседание Визенгамота не привлекало такого внимания. Все публичные места были моментально раскуплены, а аккредитацию запросили все британские издания и несколько зарубежных. — Им крышка, — ободряюще сказал Невилл Гермионе за несколько часов до начала заседания. Они были вызваны только как свидетели, но было ясно, что этим их роль не ограничится. — А если нет? — спросила она, понимая, что вопрос запоздал. Невилл искренне улыбнулся: — Никакого «если» не будет. Правда на нашей стороне. — Как будто этого когда-нибудь бывает достаточно, — почти неслышно сказала Гермиона. Невилл либо не услышал, либо сделал вид, что не услышал — в его прекрасной картине мира не существовало ситуаций, в которых правда могла бы проиграть. Небольшая комната, где они находились, вдруг окуталась дымкой, и прохладный женский голос сказал: — Невилл Лонгботтом, Гермиона Джейн Грейнджер, просьба пройти в Большой зал заседаний Визенгамота. Двери перед ними распахнулись, и Гермиона, почувствовавшая неожиданный прилив сил, первой направилась по коридору. Визенгамот уже был в сборе, красно-черные мантии и высокие шапки делили огромный зал на сектора, а сверху их придавливала разноцветная мешанина зевак. С края, у запасного входа, пестрой кучкой толпились репортеры — им сидячих мест не досталось, но они не выглядели разочарованными — камеры нацеливались на центр зала, пока пустой, прытко пишущие перья подрагивали над блокнотами. — Невилл Лонгботтом, Гермиона Джейн Грейнджер, — объявил секретарь суда, седой и располневший Перси Уизли, — приглашены на первую сессию большого собрания Визенгамота от семнадцатого февраля две тысячи десятого года. Председатель собрания — Верховный чародей Визенгамота Септимус Ридж. Гермиона скользнула по старику равнодушным взглядом — он был слишком древним и слишком безынициативным,
