Сферы влияния - Екатерина Сергеевна Коновалова (Гитман)

Но вы здесь не за этим. — Конечно, нет, — покачала головой Гермиона, открыла сумочку и достала из нее фотографию, которая, кажется, обжигала пальцы. Нарцисса протянула руку, взяла фотографию — и ее пальцы мелко, дробно задрожали. — Джеймс Брук, он же Джим Мориарти, он же Ричард Брук, и один Мерлин знает, какие имена он носил еще. Как вы его называли? Губы Нарциссы побелели, но она еще держалась, в глазах стояли слезы, но они еще не пролились. — Джим. Джим Брук — так я его знала. Имя Мориарти услышала уже позднее. Это его… зловещий псевдоним. — Вроде Волдеморта, — спокойно согласилась Гермиона, — да, думаю, он вдохновлялся этой историей. — Он обожал ее. Мог слушать бесконечно, — губы раздвинулись в болезненной улыбке. — Вас не смущало, что он маггл? Вы ведь таких как он никогда за ровню не считали. Она тихо рассмеялась: — Он больше, чем просто маггл. Больше, чем волшебник. Его кровь грязнее Темзы, но стоит для меня дороже галлонов чистой крови. Я заплачу вам тысячи галеонов, Гермиона, отдам золотом по весу, если вы скажете, где он. Слезы высохли, теперь ее глаза пылали страстью, и она чем-то — не чертами, а чем-то более неуловимым — стала похожа на жуткий портрет миссис Блэк на Площади Гриммо. Гермиона произнесла: — Я знаю о нем больше, чем кто-либо в мире. Я знаю каждый его шаг, каждую его мысль, — Нарцисса тихо всхлипнула, пальцы крепче сжали фотографию. — Но сначала… проясните мне несколько сомнительных моментов. Мгновение, кажется, женщина собиралась отказаться, потребовать правды о Бруке прямо сейчас, но сдержалась, положила фото и произнесла: — Задавайте вопросы, Гермиона. — Как вы встретились? Она изящно повела хрупкими плечами: — Случайно. Для меня, разумеется. Он меня караулил. Я едва не запустила в него «Круциатусом», но не смогла. Не думаю, что кто-то на моем месте смог бы, — ее взгляд затуманился. — Не считайте меня глупой, Гермиона, я знаю, что он чудовище. Но это, кажется, у нас семейное — любить монстров. Только Анди избежала этой участи. Белла любила Темного лорда. Страстно, самозабвенно и безответно. Он едва ли это замечал. Мне повезло больше. — Что произошло в тот день, когда вы… — профессиональная этика, вернее, ее ошметки помешали ей договорить, но Нарцисса закончила за нее спокойно: — Потеряла ребенка? Беременность с самого начала была риском, я уже не молода, и у меня слабое здоровье. Меня осматривал лекарь Джима, когда все произошло. Моя магия вступила в конфликт с магией ребенка, связь с плодом разорвалась. Я была в ярости, в отчаянии — и не сдержалась. Но я не могла навредить моему Джиму, поэтому вся сила обрушилась на лекаря. Когда я поняла, что делаю, было уже поздно, его разум был выжжен дочиста, но Джим, — она покачала головой, — не был расстроен. Он сказал, что найдет ему применение. Осознание произошедшего накрыло меня позднее, спустя несколько дней. Дальше вы знаете. Прошло несколько месяцев, пока я все вспомнила, и к тому моменту Джим исчез. Гермиона опустила голову. Идя сюда, она думала, что почувствует удовлетворение от того, что уничтожит Нарциссу и, вместе с ней, ее безвольного зависимого сынка, но сейчас ей было просто больно. — Он попал под арест, вы знаете? — Я знаю, что с ним делали страшные вещи, чтобы узнать его секреты. Знаю о суде. После этого — ничего. Единственная моя зацепка — Шерринфорд, может, лаборатория, а может — тюрьма. — Я видела его на следующий день после суда, — сказала Гермиона, — и знаю, что в Шерринфорде его нет. Он мертв, Нарцисса. Безупречно-ровная спина сгорбилась, словно из нее вырвали позвоночник. Лицо исказилось. Рот некрасиво открылся, но из него не вырвалось ни звука. Рука заскребла ногтями по столу. — Неправда, — проскрипела Нарцисса. — Я была там. Видела тело. Он вышиб себе мозги выстрелом из пистолета, потому что ему было слишком скучно жить. И если хотите, я дам вам воспоминания. Нарцисса тяжело подняла голову. За несколько мгновений она постарела. Больше она не походила на снежную королеву — просто на молодящуюся старуху в дорогом наряде. — Чего вы хотите взамен? — Я поклянусь, что владею этими воспоминаниями и что они правдивы. Взамен вы… Поклянетесь не вмешиваться в магическую или британскую политику, лично или через других людей, и… — она сделала паузу, — вы дадите мне гарантию неприкосновенности Майкрофта Холмса и его семьи. И в этот момент Нарцисса расхохоталась — страшно, как хохотала ее сестра, вырезая на коже Гермионы слово «Грязнокровка». Потом она наклонилась через стол. — Я поклянусь. Но вам лучше знать, дорогая. Когда мой безмозглый сыночек раздобыл ваши фотографии, я предложила их мистеру Майкрофту Холмсу, — это имя она произнесла с ядовитой злобой, — принесла их в конверте, позволила рассмотреть. И он рассматривал, не прятал глаза. А потом сказал, что, если это удовлетворит мои амбиции, я могу напечатать их на постерах и оклеить ими весь Лондон, включая подземку — будет все равно лучше бездарной рекламы. И швырнул их мне в лицо. Гермиона не знала, чего именно хотела добиться этим Нарцисса, но если она хотела всадить ей в сердце нож и пару раз повернуть его в открытой ране, то у нее получилось. — Он политик, вот и все, — одними губами произнесла Гермиона, и на долю секунды прочла в глазах Нарциссы не злобу, не ненависть, а сочувствие. А потом они переплели пальцы, достали палочки, и магия скрепила слова клятв.

Глава тридцать пятая

Мистер Кто жал руку и благодарил за проделанную работу, улыбаясь белоснежной улыбкой. Гермиона вымученно отвечала, что да, очень рада, что ее исследования пойдут на пользу обществу, да, благодарит за возможность… Пальцы второй день будто горели от невидимых следов принесенной клятвы, а в груди поселилось что-то холодное и склизкое, от чего никакие похвалы мистера Кто не могли помочь избавиться. Сегодня она официально представила полный отчет об исследованиях по проблеме обскуров, привела неутешительную статистику, обозначила ключевые причины возникновения у ребенка обскури. Мистер Кто, уже знакомый с докладом, только кивал, а остальные трое невыразимцев, занятых той же проблемой, возбужденно, хотя и тихо переговаривались одинаковыми механическими голосами. И вот теперь она стояла в кабинете главы Отдела тайн и принимала его поздравления, которых, как ей казалось, не заслужила. — Я просто счастлив, что именно вы занимались этим вопросом, мисс Ата! Как я и думал, приглашая вас, вы — настоящее сокровище! — повторил мистер Кто, отпустил ее руку и, подмигнув, спросил: — Чувствуете удовлетворение от проделанной работы? Гермиона посмотрела в его бесцветные глаза и честно сказала: — Нет,