Адептка второго плана - Надежда Николаевна Мамаева
И вот странность: выглядели они вовсе не как привычные мне буквы, но я отлично их разбирала.
Решив проверить, не заперто ли (а вдруг?), я надавила на ручку, и, на удивление, та поддалась. Я вошла в пустую приемную и увидела, что створка двери, у которой обычно привратниками сидят секрецерберы, приоткрыта, и через щель доносятся голоса:
– Вы по этому поводу хотели столь срочно встретиться со мной? – услышала я голос ректора.
– Да, сообщить вам лично, что с сегодняшнего дня и до особого приказа императора здесь будут присутствовать люди из службы безопасности.
– Как будто в этих стенах мало ваших тайных агентов. И это при том, что академия не подчиняется ни светской, ни духовной власти, – отозвался ректор. Меж слов я отчетливо услышала: «не учись здесь наследник трона, выгнал бы всех ваших шпионов поганой метлой».
Кажется, что-то такое уловил и собеседник лорда Трэвора.
– То были, как вы, лорд, правильно заметили, тайные агенты. А эти – явные, – недовольно отозвался скрипучий голос неизвестного. – К тому же дознаватели уверены, что в стенах академии для принца все еще существует угроза, несмотря на то что главная преступница поймана и казнена. Вчера на его высочество и Одри Хайрис напала стая тренворгов. Так что присутствие моих людей на вашей территории – это не просьба, а уведомление. Семеро офицеров прибудут через час. Разместите их и окажите всякое содействие в расследовании.
После этих слов раздались шаги. Я едва успела спрятаться под стол секретаря, как мимо него кто-то прошел. Захлопнулась дверь приемной. И почти тут же из кабинета ректора – неразборчивые слова. Что именно произнес Трэвор, я не поняла, зато интонацию человека, которого все достало, уловила отчетливо. А после, в наступившей тишине, различила скрип, с каким обычно отодвигают стул.
Что, глава академии собрался уходить? Ну уж нет!
Я выскочила из-под стола, как опытный охотник на ректоров из засады. Вовремя: Трэвор стоял на пороге своего кабинета. Увидев меня, лордейшество натурально зарычало:
– Кимерина Бросвир! Я ясно вам дал понять, чтобы вы…
– Ни ногой в академию без сопровождения родственников! Поэтому я пришла не одна! – перебила брюнета я, не давая тому и слова вставить, протараторила, грохая об стол урной с прахом: – Вот, я к вам со Смертью. – Кажется, после последней фразы ректора закоротило: его глаз дернулся, а после – и он весь целиком. Меня это не смутило, и я продолжила знакомство: – Это моя пра-… раз под сто бабушка. Вильда. Вы же не уточнили, какой именно мой родственник вам нужен.
– Никакого! И вас, Кимерина, здесь мне тоже не нужно ни в каком виде! Тем более у вас больше нет дара.
– Есть! – выпалила, обнаглев от страха, и тут ощутила, как через стенку урны, которую я все еще держала за бока, хоть та уже и стояла на столе, в мое запястье проникает холод. Он-то немного и остудил закипавшую во мне злость.
– Выгоревшие так быстро не восстанавливаются, – припечатал Трэвор.
– Императорский лекарь просто творит чудеса, – парировала я. – Так что я хочу вернуться и имею на это право!
– А я имею право отказаться от проблем в вашем лице, – не сдавался лордейшество.
– Не возьмете меня назад – их будет еще больше! – выдохнула и, припомнив, что принц ко мне благосклонен, пошла в атаку: – Я все расскажу его высочеству!
– Вы всего лишь подруга той, к кому Ричард проявляет симпатию. Не забывайтесь, – сухо напомнил ректор.
Я сглотнула.
Мысли лихорадочно заметались в голове, складываясь в пазл. Так, если злодейку, в смысле преступницу, казнили, главный герой у нас – принц, а его подруга – это та самая Одри, то моей Кимерине, выходит, отведена роль второго плана. Массовки, которой авторам никогда не жаль.
– Вы недооцениваете силу женской дружбы. – Сжав посильнее урну с прахом, я ощущала, что меня начинает потряхивать.
– Шантаж? – деловито уточнил лордейшество.
– Да, – честно ответила я и предупредила: – А дальше будут угрозы. На подкуп, извините, денег нет.
– Похоже, вы отлично знаете очередность дипломатического протокола, – хмыкнул Трэвор. – Значит, в курсе и того, что такое провальные переговоры.
Этой издевки я не выдержала. Ну и показала ректору, что такое настоящий провал. Магия, что рвалась из меня, жгла кончики пальцев, ударила враз. Да так, что разметала все вокруг. Треснули полки шкафов, вылетели стекла, а главное… Пол под ректором, который успел что-то колдануть и заслониться магическим щитом, провалился! Так что лордейшество едва не упал, успев отпрянуть в последний момент.
Все это длилось не больше секунды. Но последствия были как после мощнейшего взрыва. И я была его эпицентром. Целой осталась только урна, которую я продолжала держать. Стол, что был под ней, осыпался пеплом.
Ректор же, убрав щит, вдруг неверяще посмотрел на меня и, сглотнув, произнес:
– Что ж, похоже, по поводу вернувшейся магии вы не врали.
– Поверьте, в том, что готова на все, чтобы вернуться в академию, я тоже не лгу.
Меня смерили фирменным взглядом гробовщика, снимающего с будущего клиента ростовку для домовины.
На это я лишь покрепче обхватила урну с прахом и не отвела глаз. Повисло, точно самоубийца на суку, молчание. Противное. Тягостное. Выматывающее нервы. И вдруг ректор разорвал его, точно полоснув отточенным клинком по веревке, фразой:
– Кимерина, а вы точно хотите быть алхимиком? С таким потенциалом вам прямая дорога на боевой факультет.
Если я что-то понимала в фэнтези, меня только что витиевато послали туда, откуда я недавно выбралась – в усыпальницу. Только уже на постоянное место жительства. Какой из меня боевой маг? Зато свернуть шею на занятиях и сказать, что так и было – проще простого. Да я и драться-то не умею. Разве что придираться. К словам. Что я и сделала:
– А на алхимическом остаться – не вариант?
– Я бы не перебирал ими в вашем положении, адептка.
Последнее слово ректор выделил особо, и я поняла: победила. Хоть и не на самых выгодных условиях, но все же!
«Требуй клятву о зачислении», – услышала я шепот у самого уха.
Лордейшество, едва Вильда это произнесла, нахмурился, как тот, кто чует печенкой подвох, но не может понять, в чем тот именно. Ну я, как воспитанная в традициях уважения к старшим, не стала пренебрегать мудрым советом предка.
– Тогда мы договорились, – отозвалась я, отлепив от урны одну из ладоней, протянула ее для рукопожатия и добавила: –
