Почти полночь - Дж. С. Андрижески
Она заправила прядь волос за ухо и шмыгнула носом.
— Я уже забронировала для каждого из вас отдельные апартаменты этажом ниже, — сухо продолжила она. — Малек останавливался там раньше, как и вампиры и видящие, которые работают непосредственно на меня. Тай тоже прожила там несколько месяцев, пока проходила первое обучение. Я предоставила мисс Джеймс самый большой номер, а рядом с ним выделила ещё один, поменьше, который, как будет сказано Ч.Р.У., принадлежит тебе. Конечно, у меня нет никаких иллюзий, что ты воспользуешься им, не спальней, по крайней мере…
— А как же Кит? — вмешался Ник. — Неужели её заставят спать в одной постели с остальными? Я полагаю, ей в затылок тоже дышит Ч.Р.У.?
— Она тоже останется здесь, — подтвердила Сен-Мартен, снова становясь чопорной.
— У неё есть семья, — заметил Ник.
Взгляд Лары Сен-Мартен стал чуть холоднее.
— Детектив, вы, казалось, гораздо меньше беспокоились об её «семье», когда планировали увести её в совершенно другое измерение без их ведома или согласия, — она впилась в него взглядом. — Они были проинформированы о новых условиях. Они поступили разумно. Они хотели бы, чтобы их дочь была в безопасности. Они, в отличие от вас, поблагодарили меня за то, что я защитила её. Они также, узнав об обстоятельствах от Ч.Р.У., горячо поблагодарили меня за то, что я не дала ей пройти через опасный портал в совершенно другое измерение.
Ник не ответил.
Он не стал уточнять, что это было решение Кит, а не его — пройти через портал вместе с остальными.
Его взгляд вернулся к парку за окном.
Цвета начали меняться по мере того, как искусственное солнце под куполом приближалось к горизонту. Парк окрасился в оранжевые и розовые тона с вкраплениями золотого и красного. Уже стали видны едва заметные очертания наступающей ночи. Едва заметные отблески виртуальной рекламы начали освещать окрестности парка и ближе к горизонту.
Уинтер скоро вернётся.
Он всё равно получит возможность жить с ней.
Они не будут просыпаться от пения птиц, с видом из окон на лес за её маленьким домиком, на ребёнка, спящего на диване внизу, и на оленя, бродящего по её заднему двору в поисках потерянных яблок и моркови.
И всё же это не худший вариант.
Сен-Мартен не разлучила их.
Хотя он знал, что это сделано по циничным причинам, он не мог не быть благодарен.
— У меня есть ещё одна просьба, — отважился сказать Ник.
Он продолжал смотреть на парк.
— Ну конечно же, — усмехнулась Сен-Мартен.
Когда он не продолжил сразу, она убрала ещё одну прядь своего неестественно прямого каре с высокой, угловатой скулы. Поскольку Ник продолжал молчать, несколько секунд спустя она нетерпеливо подтолкнула его.
— В чём дело? — сердито спросила она. — Скажи нужные слова, Ник. Вслух. Сейчас. У тебя сегодня вечером бой. Или ты меня не расслышал? Фарлуччи весь день меня донимал.
Ник продолжал наблюдать, как парк становится всё более золотистым и красным.
— Я хочу, чтобы твои люди помогли мне вспомнить, — сказал он. — Если ты не против.
Он наблюдал, как цвета под куполом меняются и темнеют.
— Если я не могу вернуться в свой мир, я, по крайней мере, хочу помнить обо всём, — решительно продолжил он. — Я не могу смириться с тем, чего не понимаю достаточно хорошо, чтобы принять.
Он повернулся и посмотрел ей прямо в глаза, и его голос по-прежнему оставался бесстрастным.
— Я хотел бы вспомнить, как это произошло… как я сюда попал. Я также хочу знать, что я делал здесь всё это время. Я хочу знать, с кем я прошёл через портал, что с ними случилось и как закончилась война. Я хочу знать, какую роль я сыграл, как оказался в Белой Смерти и что я делал, пока был с ними.
Он изучал её лицо, и его голос стал чуть твёрже.
— Мне снились сны, которые убедительно доказывают, что это Брик втащил меня в ту дверь, — добавил Ник. — …и что я не совсем этого хотел. По той же причине я бы предпочёл, чтобы эта информация не была полностью отфильтрована через сомнительные объяснения моего прародителя, у которого, вероятно, есть сильная мотивация лгать о том, что произошло на самом деле. Я бы предпочёл, чтобы её никто не отфильтровывал, если уж на то пошло. Я хочу помнить… действительно помнить… правду о том, что со мной произошло. На данный момент я даже не знаю, участвовал ли я вообще в войне. Мой двойник в ней участвовал… Я в этом почти уверен… но я не уверен, был ли там я. Если был, я хочу знать, за кого я сражался. И почему. У меня также есть смутные воспоминания о людях, которые…
Ник подумал о Чарльзе, о видящем, которого всегда считал человеком, развязавшим войны здесь, в этом измерении.
Теперь он уже не был так уверен.
— …мертвы, — без обиняков закончил он. — Людях, которые, как мне кажется, тоже приходили сюда, даже после того, как умерли. Мне нужно сопоставить все эти вещи. Я хочу знать, что из этого правда, а что нет. Я устал жить с воспоминаниями, которым не доверяю, с историями, рассказанными мне Бриком и другими, которые кажутся правдивыми лишь наполовину, а может, и вовсе неправдой.
Ник сжал челюсти.
— Я хочу знать правду о себе и о том, как я сюда попал, — хрипло повторил он. — Я это заслужил. Не так ли? Если я никогда не вернусь… если мне больше никогда не суждено увидеть свой родной мир или быть с людьми, которых я оставил позади, я, по крайней мере, заслуживаю того, чтобы вернуть эту часть себя. Не так ли?
Наступила тишина.
Ник заметил, что выражение лица Сен-Мартен изменилось.
Она выглядела почти заинтересованной, даже заинтригованной.
В то же время она почувствовала умеренное облегчение, как будто сочла это хорошим знаком.
Как будто она подумала, что просьба Ника может означать, что он готов прийти к принятию.
Конечно, это могло быть притворством.
Вероятно, это и было притворство.
Если только она просто не пыталась придумать, как использовать его признание, его истинную уязвимость, скрывающуюся за его желанием узнать правду о своей жизни, в своих интересах.
— Считай, что это сделано, — сказала она. — Я ничего не могу обещать…
— Я и не ожидал, что ты сможешь, — вмешался Ник. — Вот почему я не просил никаких гарантий. Только твоей помощи. Или, по крайней мере, отсутствия
