Академия Аркан - Элис Кова
— Её «доброе имя» — не то, чем вы его считаете, — Глафстоун взмахивает рукой в мою сторону, обращаясь ко всем присутствующим. — Эта женщина обманула вас. Её зовут не Клара Редуин, а Клара Грейсворд.
Технически и это не совсем правда, я бы пошутила, если бы не была парализована паникой.
— Она та самая беглянка, что сбежала из Халазара почти год назад, скрывалась у вас на виду и насмехалась над нашей королевской семьёй своей ложью.
В толпе раздаются возгласы ужаса. Среди лиц я нахожу Лурен. Её глаза расширены, рот приоткрыт. Я отвожу взгляд, прежде чем её потрясение пробудит во мне вину, которую я не сумею скрыть.
— Ты смеешь подвергать сомнению моё слово? — голос Каэлиса опускается до ледяного шёпота.
— Лишь чтобы защитить государя, которого я так люблю, — отвечает Глафстоун.
— Мой брат прав. — Из толпы слева выходит Равин, шагов двадцать от нас. Один его вид разжигает во мне новую волну ярости. — Ты делаешь смелое и опасное заявление против женщины, что должна стать Верховной Леди нового Клана Отшельника. Надеюсь, у тебя есть доказательства? — Он защищает меня? Будто это не он в прошлый раз бросил меня в Халазар… Но я ни на миг не теряю бдительности.
— Ваше высочество, — Глафстоун подходит ближе и кланяется, протягивая небольшой конверт. — Я представляю свои доказательства.
Сделай что-нибудь, Каэлис, молю я каждой клеточкой. Но он не двигается. Почему он не двигается?
Равин раскрывает конверт. Содержимое — достаточно, чтобы земля ушла из-под моих ног. Две колоды. Одна на жалких обрывках бумаги — на таких я когда-то чертила для Глафстоуна его нелегальные карты. Другая — идеально выполненные карты Академии, над которыми я работала ради Испытания Трёх Мечей.
— Я давно выявил её незаконные действия, ещё в Халазаре, — произносит Глафстоун, будто сам не приказывал мне чертить. — Не знаю, как она раздобыла материалы. Я конфисковал карты, которые она сделала в тюрьме. Их сходство с картами, что она представила на Испытаниях Трёх Мечей, очевидно.
— Лжец… — вырывается у меня шёпот. В Академии моё письмо изменилось… разве нет? Этого хватит? Или всё бесполезно? Нет… они используют любые «доказательства», какие захотят.
— Тихо, — шипит Каэлис.
Глафстоун продолжает:
— Простите, я думал, что смогу её исправить. — Театральный вздох. — Но, возможно, стоит радоваться её методам. Иначе как бы мы узнали правду?
— Это, действительно, неопровержимое доказательство, — наконец говорит Равин, передавая карты своему отцу, который остановился рядом. Но вид его — раздражённый. Знает ли он? Сердце грохочет так, что меня мутит.
— Я хочу увидеть эти карты сам, — Каэлис наконец двигается, уходя от меня и направляясь к своей семье. — Я тот, кто курирует арканистов Орикалиса. Я должен судить о сходстве.
— Брат, разве ты не будешь предвзят? — усмехается Равин.
— Схватить её, — приказывает Глафстоун, воспользовавшись тем, что мой защитник больше не преграждает путь.
Стражники бросаются ко мне во главе с Саваном. В его глазах сверкает жестокое торжество: наконец-то я тебя достал. Равин одновременно смещается, загораживая Каэлису дорогу ко мне.
Я отступаю. Их руки тянутся ко мне, а перед глазами — сотни рук из камеры, перепачканной грязью, которую я до сих пор не смыла с кожи, с души.
— Клара… — моё имя, полное предупреждения. Только голос Каэлиса прорывает нарастающую панику. Но уже поздно.
— Пора домой, тварь, — оскаливается Саван. Ликование Глафстоуна не знает границ.
Я резко разворачиваюсь и бегу. Почти достигаю двери, через которую вошла. Но стража быстрее. Они хватают меня, и крик вырывается из моей груди.
Из моей колоды вспыхивает Десятка Жезлов. Я даже не помню, чтобы призывала её, но десять языков пламени обрушиваются на мужчин и женщин, что держали меня. Они валятся назад. Ткань рвётся под их руками, когда они пытаются удержать меня. Моя кожа покрыта созвездиями синяков и царапин.
— Это была Десятка Жезлов?
— Не может быть.
— Разве она всего лишь первогодка?
Шёпот жалит, как пчёлы. Никогда я не была так обнажена. Все видят меня. Знают, кто я — что я. Если останусь, они узнают всё.
Я рвусь к двери, будто она открывается в другой мир, где я в безопасности. Но это лишь задний коридор, где, скорее всего, уже дюжина Стеллис.
В поле зрения выходит Равин, карта в руке. Серебро сверкает. Это Старший Аркан, но какой — я не успеваю понять.
— Довольно.
— Нет. — Я едва успеваю ответить. Моё тело и магия действуют сами. Из моей колоды поднимается серебряная карта. Ржание далёкой лошади эхом проносится по залу, перекрывая шёпот и вздохи толпы.
Наши карты взрываются фонтаном искр и светящейся пыли. Лицо Равина искажается, его рот открывается — но что бы он ни собирался сказать или сделать, я уже не слышу. Свет окутывает меня, и Колесница уносит прочь.
Глава 56
Я падаю на утрамбованную землю двора Дома Звёздной Судьбы с такой же грацией, будто рухнула прямо с неба. Из груди вырывается воздух. Голова кружится. У Сайласа использование его карты выглядело безупречным, но теперь я знаю — к этому нужно привыкнуть. Я сгибаюсь пополам и меня рвёт. Я не уверена, виновато ли телепортирование или же ощущение рук стражников, пытавшихся вернуть меня в Халазар.
Я умру, прежде чем вернусь туда, — думаю я, вытирая губы тыльной стороной ладони. Сердце всё ещё бешено колотится, но губы сжаты в решительную линию.
— Все. В гостиную. Сейчас же! — я распахиваю заднюю дверь и кричу, молясь, чтобы они уже вернулись. Чтобы с ними не случилось ничего дурного.
По лестнице грохочут ноги. Пол надо мной дрожит. Я меряю шагами пространство перед потухшим камином, когда они входят.
— Клара? — Юра ахает, разглядывая мой измученный вид. Я облегчённо выдыхаю, и на миг мой жёсткий фасад трескается, пока я смотрю на них — ещё в гриме и с остатками пудры после нашего бала-маскарада.
— Как ты… — начинает Грегор.
— Что? — в то же время говорит Рен.
— Что случилось? — Бристар разрубает их слова, как её острый взгляд пронзает ночь. В нём тревога и страх. Но и столько сочувствия, что я едва не осыпаюсь, как ребёнок, мечтая о материнских объятиях, которых давно нет. Чтобы кто-то прижал меня и сказал: всё будет хорошо. Но времени на утешение нет. Не тогда, когда часы тикают для всех нас.
— Они знают. — В этих двух словах заключено всё: знают, что я Старший Аркан. Знают, что я та беглянка из Халазара. Знают, что я больше не их марионетка. Судя по ужасу, что проступает на лице Бристар, разглаживая морщины и убирая жёсткие линии у рта, она
