Пекарня «уютный очаг» и её тихие чудеса - Дарья Кун

Кто он? Откуда? Она перебирала в уме варианты.

Может, он сбежал от жестоких хозяев? Но его одежда, хоть и испорченная, говорила о достатке. Может, он потерялся в лесу? Но тогда почему он так боится людей и звуков? И что за странный ожог на руке? И тот обгоревший свиток…

Мысль о свитке заставила её вздрогнуть. Магия. В Веридиане к ней относились спокойно, как к части быта – как к целебным травам Мэйбл или к «счастливым» безделушкам Седрика. Но все знали, что где-то там, за пределами их уютного мирка, существует другая магия – тёмная, опасная, политическая. Та, что используется тиранами и культами для власти. И клеймо на руке мальчика, этот обгоревший свиток… они пахли именно такой, чужой и страшной силой.

Элли вздрогнула, отбрасывая от себя эти мысли. Нет. Не может быть. Он просто ребёнок. Испуганный, травмированный ребёнок.

Утренняя толпа покупателей была для Элли спасением и пыткой одновременно. Привычные лица, улыбки, сплетни – всё это погружало её в иллюзию нормальности. Но каждые пять минут её взгляд непроизвольно устремлялся к потолку, к той точке, где за деревянными балками скрывался её секрет.

Первой, как всегда, заглянула Мэйбл. Она влетела в пекарню, словно маленький ураган в юбке из мешковины, вся пропахшая полынью и мятой.

– Ну что, солнышко? – проскрипела она, усаживаясь на свой любимый табурет у прилавка. – Проспала свои тревоги? Или тот угрюмый поставщик опять в голове крутится? Говорила я – печеньем его, печеньем!

Элли, стараясь сохранять спокойствие, налила ей чашку чая.

– Всё хорошо, Мэйбл. Просто плохо спалось.

– Плохо спалось! – фыркнула травница, пристально разглядывая Элли своими острыми, как шипы, глазами. – У тебя под глазами круги, как у совы после полудня. И руки дрожат. Это не от недосыпа. Это нервы. Чай с ромашкой и мёдом пьёшь? Нет? Вот я так и знала. Подожди, я тебе щепотку своей смеси дам. – Она начала копаться в своей бездонной сумке. – Лаванда, мелисса, чуть-чуть корня валерианы… будешь спать как сурок.

В этот момент с чердака донёсся приглушённый, но отчётливый звук – будто что-то упало и покатилось по полу. Элли замерла, чайник в её руке дрогнул, и несколько капель горячей воды пролилось на прилавок.

Мэйбл насторожилась, подняв голову, как старый, опытный ёж.

– Что это? У тебя мыши на чердаке завелись? Или привидение? Говорила я Агате – надо было чердак как следует заговорить от нечисти. Она всё откладывала.

– Мыши, – быстро сказала Элли, чувствуя, как краснеет. – В самом деле мыши. Сегодня же куплю ловушку.

– Ловушку! – возмутилась Мэйбл. – Нехорошо это. Лучше я тебе травку дам, они её не любят. Мяту перечную положишь по углам – и никаких мышей. Гуманно и практично.

Элли лишь кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Её сердце бешено колотилось. Она боялась, что Мэйбл что-то заподозрит. Но старушка, удовлетворившись объяснением, переключилась на рассказ о новом рецепте мази от радикулита.

Следующим посетителем стал Седрик. Он явился с театральным шиком, развевая полы своего сливового камзола.

– О, прелестная создательница вкуснейших изысков! – провозгласил он. – Явите милость и отпустите мне ещё полдюжины тех самых булочек! Вчерашняя была съедена с таким восторгом, что моя тётушка, а она, знаете ли, весьма строгих правил, чуть не станцевала джигу! Эффект поразительный!

Элли упаковала ему булочки, стараясь не смотреть на потолок.

– Я рада, что понравилось.

– Понравилось! Это слишком слабое слово! – Седрик понизил голос до конспиративного шёпота. – Между нами, я провёл небольшой эксперимент. Отнёс одну булочку старому Генриху, тому, что после инсульта слова связать не может и всё время хмурится. Так он, представляете, съел её и… улыбнулся! Просто улыбнулся! Явление, я вам скажу, почти мистическое! В вашей выпечке, дорогая моя, определённо есть какая-то… особая энергетика. Бальзам для души, если хотите.

Элли снова почувствовала тот же странный трепет, что и вчера. Седрик, сам того не ведая, указывал на то, о чём она начала догадываться. Но сейчас её больше заботило не это. Сверху снова донёсся шорох. На этот раз тихий, но явный – словно кто-то осторожно передвинул ящик.

Седрик приподнял брови, прислушиваясь.

– О! И мышиные аристократы у вас обитают? Слышно, что господа не из мелких.

– Да… – растерялась Элли. – Очень наглые. Скоро, наверное, потребуют свою долю от выручки.

Седрик засмеялся своим густым, бархатным смехом.

– Тогда советую обратиться к коту почтальона. Тот, говорят, настоящий профессионал. А лучше – заведите своего. Магический баланс в помещении требует присутствия кошки. Философия, знаете ли.

Наконец, он ушёл, и Элли смогла выдохнуть. Она чувствовала себя актёром, играющим в напряжённом спектакле, где любая ошибка может стоить ей всего.

В течение дня она несколько раз поднималась на чердак с едой и водой. Но Лео почти не прикасался к ней. Он сидел, сжавшись в комочек, уперевшись подбородком в колени, и вздрагивал от каждого звука снизу. Кажется, он не спал ни минуты. Его глаза были красными от усталости и слёз. Элли пыталась жестами объяснить, что ему ничего не угрожает, но её уверения разбивались о стену его панического страха.

К вечеру отчаяние начало подступать и к ней. Она не могла так продолжать. Он не выдержит. Он заболеет от страха и истощения.

И тогда ей в голову пришла мысль. Бабушка Агата всегда говорила, что имбирное печенье с мёдом – лучшее лекарство от «ночных тревог и дневных забот». Она всегда пекла его, когда Элли в детстве снились кошмары.

Не раздумывая, Элли принялась за работу. Она достала свежий корень имбиря, натёрла его, смешала с мукой, сливочным маслом, тёмным медом от местных пасечников и щепоткой… щепоткой чего-то своего. Пока она замешивала тесто, она не думала о магии. Она думала только о мальчике наверху. О его перепуганных глазах. Она вкладывала в тесто всё своё сострадание, всё своё желание защитить его, дать ему почувствовать себя в безопасности. Она представляла, как тепло печенья согревает его изнутри, как сладость мёда усмиряет горечь страха, как пряный аромат имбиря прогоняет дурные мысли.

Когда печенье было готово, оно издавало такой согревающий, уютный аромат, что сама Элли почувствовала себя немного спокойнее. Она взяла ещё один кувшин тёплого молока и тарелку с только что остывшим печеньем и поднялась на чердак.

Лео сидел в той же позе. Казалось, он даже не пошевелился с её последнего