Сделай со мной... это, госпожа - Анна Жнец

Глава 1

На узкой лестнице, ведущей в тюремное подземелье дроу, раздавались шаги. Факел в руке моей спутницы освещал неровные, убегающие вниз ступени.

Из толщи мрака, куда мы спускались, доносились звуки печальной эльфийской песни, а музыкой невидимому певцу служил звон цепей.

— Ты должна подчинить его себе, — сказала Велн, двигаясь вдоль пористой стены, воняющей плесенью. — Теневир — лучший воин Маэл’ар. Сейчас его сила и магия как никогда нужны нашему королевству. А из-за тебя он похоронен заживо в этой вонючей яме.

Темная эльфийка покосилась на меня с неприязнью и осуждением.

— Если не сможешь приручить его, Великая мать с тебя шкуру сдерет живьем. Такой, как он, должен сражаться, а не сидеть в клетке. Но то, что ты с ним сотворила, лишило его рассудка. Как ты вообще додумалась до такого? Да, мужья — наша собственность, жена имеем право делать с супругом все, что захочет, но какие-то границы все-таки быть должны. Теперь постарайся исправить дело своих рук, иначе…

Осветив себя факелом, Велн провела длинным черным ногтем вдоль своего горла, в красках показав, что меня ждет в случае неудачи.

Я поежилась. Мало того, что меня забросило в другой мир, очень, к слову, суровый и неприветливый, так еще и у хозяйки моего нового тела был истинный. Опасный, напрочь слетевший с катушек тип, который был очень зол на свою госпожу. Мне предстояло вернуть его доверие, как-то найти к нему подход и заставить подчиняться своим приказам. Ага, после всего, что он натерпелся от жены, чье лицо я сейчас носила.

Привет, любимый, я измывалась над тобой годами, но теперь я совсем другая женщина. Забудем все обиды. Можешь кое-что для меня сделать, а то Великая мать вскроет мое горло от уха до уха?

— Попробуй быть с ним доброй и ласковой, — посоветовала Велн. — В браке он не знал от тебя нежности. Ты всегда использовала метод кнута, даже излишне перегибала палку, на мой взгляд. Но болью и пытками волю такого, как Теневир, не сломить. Пришло время отложить кнут в сторону и взять в руки пряник.

Желтые глаза моей спутницы сверкнули в темноте.

— Будем надеяться, — добавила она, — что любовь, рожденная истинностью, окажется сильнее ненависти, что ты взрастила в этом мужчине.

Что ж, будем надеяться.

Я видела, как в Маэл’ар карают за ошибки, и очень боялась разгневать Великую мать.

Лестница уводила нас все глубже под землю. Невидимый узник пел. Момент встречи приближался, и с каждой ступенькой, оставленной позади, сердце в моей груди стучало все быстрее.

Память подсказала, что темная эльфийка Кха́ра не навещала своего мужа больше десяти лет. Она бросила его здесь, во мраке и одиночестве, в сырой вонючей яме. Избавилась от супруга, как от ненужной вещи. Заковала истинного в цепи, захлопнула решетку камеры, а потом прямо на его глазах предалась похоти с другим мужчиной, со своей новой игрушкой. Чтобы унизить. Чтобы раздавить. Чтобы причинить боль тому, кто любил ее больше жизни.

Любил, а теперь, должно быть, ненавидит. Ее. Меня. Я теперь она. Худая эльфийка с серой кожей, желтыми глазами и пепельными волосами до талии.

— Он нас услышал, — рукой с факелом Велн указала в сторону ледяной тьмы, где заживо похоронили молодого сильного мужчину, моего истинного. — Заметила? Больше не поет.

И правда, эльфийская песня стихла. В подвальном мраке больше не звучал глубокий бархатистый баритон, богатый на оттенки.

В подземелье повисла гулкая тишина. Вдруг снизу, из темноты, донесся голос — мягкий, тягучий, вкрадчивый. Очень красивый. Очень злой.

— Кха-а-ара…

Я вздрогнула и остановилась. Велн стрельнула в мою сторону взглядом.

— Кха-а-ара…

Мужчина, невидимый в темноте, пропел мое имя, и в его тоне я уловила нотки безумия.

— Это ведь ты, моя любимая женушка? Я узнал твои шаги. Я тебя ни с кем не перепутаю. Даже через десять лет, восемь месяцев и двадцать один день.

Невидимый узник рассмеялся тихим зловещим смехом, от которого меня прошиб ледяной озноб. Самое жуткое — это то, что Теневир считал не годы своего заточения, потому что пробыл здесь двадцать с лишним лет, а дни разлуки с женой. Время, которое прошло с тех пор, как Кхара навестила его в тюрьме последний раз.

Десять лет, восемь месяцев, двадцать один день.

Велн кивнула мне, мол, пойдем, но я не могла заставить себя сдвинуться с места. Этот безумный голос из темноты меня пугал.

— Неужели соскучилась по моим крепким объятиям? — снова смешок, дающий понять, что теперь объятия Теневира будут не просто крепкими, а удушающими. — Ну иди же, ко мне. Скорее. Я жду.

Видя, что я застыла как вкопанная, Велн дернула меня за руку, и мы продолжили спуск.

— Кха-а-ра…

Где-то внизу звякнула цепь.

— Ты вернулась, чтобы я тебя приласкал? Как раньше. Тебе ведь нравилось подо мной. И на мне.

Мягкий тон Теневира не мог меня обмануть. Это был острый нож, спрятанный в шелковые ножны. Смертельный яд, разбавленный для маскировки медовой сладостью.

Лестница почти закончилась. Впереди, в клубах мрака, я уловила смутное движение. Из глубины подземелья до меня доносилось частое, как будто возбужденное дыхание.

И вот последняя ступенька. Пламя факела осветило лицо мужчины, зажатое между ржавыми железными прутьями. Его безумный оскал и адский огонь в глазах. Его взлохмаченные волосы, в которых запутались солома и паутина. Гладкую мускулистую грудь, до синяков вмятую в тюремную решетку. Одежда на узнике сгнила и превратилась в лохмотья. Теневир был практически голый.

Никогда я не видела таких красивых мужчин, даже в Маэл’ар, королевстве дроу. Грязный, растрепанный, гнивший в сырой темнице двадцать лет, он все еще был чертовски привлекательным.

И что в нем не устраивало жену, прежнюю хозяйку моего тела? Это ведь не мужчина — мечта. По крайней мере, был мечтой. Когда-то. До того, как рехнулся от издевательств любимой супруги.

Удерживая мой взгляд, Теневир порочно облизал губы и выдохнул с чувством:

— Как же часто я представлял себе этот момент. То, как ты приходишь ко мне и отпираешь решетку камеры. Мне снилось это каждую ночь. Каждую. И вот ты наконец здесь. Что привело тебя ко мне, Кхара, моя госпожа?

__

Дорогие читатели! Приветствую вас в своей новой истории. Ваша поддержка — топливо для моего вдохновения.