Мертвые мальчишки Гровроуза - Gadezz
Каждый последующий мэр днями и ночами мечтал расселить трейлерный парк и выбросить на обочину, как мусор, а жители этому противились. Не потому, что внезапно обрели благородство, а из страха перенести гетто к их идеально выкрашенным заборам, будто они еще не отгородились от нас, сделав это задолго до…
Одним ранним утром рев бульдозеров перебил пение птиц. Их колеса подмяли под себя и протестные плакаты, и сопротивление, и трейлеры. А поскольку денег у нас не водилось – иначе чего бы жили в таком месте, – купить новое жилье мы не могли, поэтому нас разбросало по ветхим домам, где непременно кто-то умер. И хорошо, если от старости, как в моем, потому что знавал я всякие истории…
«Ради чего затевалась возня?» – спросите вы. И кому же мешал трейлерный парк? Ответить проще, чем поместить начинку в пончики. Место, где мы жили, отлично подходило для крупного торгового центра, и кучка отребья для администрации помехой не была. Вбухали в проект молла часть городского бюджета, а по итогу строительство встало. Материалы подорожали, погодные условия не состыковались с графиком, сбились сроки, задерживались зарплаты рабочим, и из ниоткуда в бюджете появились дыры. А со временем и все стройматериалы растащили и перепродали.
Поговаривают, мистер Дик, владелец казино, отмывал через стройку деньги, но я в те дела не лез. Почему? Фишка в сотню баксов, а не в тысячу. Верно! Хотя для большинства жителей я вряд ли потянул бы и на двадцать пять.
В школе дети из благополучных семей с усердием нас, переселенцев из парка, сторонились, потому что мы отбросы. А делали они это не по собственной воле, а по наставлению родителей. По крайней мере, поначалу…
Случалось всякое. Нам с Кибой по одиннадцать. Идем довольные к казино, предвкушая, как потратим будущие деньги. Работенка попалась простая: доводить пьяных мужиков до такси и бегать по мелким поручениям. Мистер Дик платил за это неплохо – по меркам подростков.
И вот приближаемся мы к казино. Солнце печет голову, пахнет подсушенной травой, пылью и немного бензином. Вдруг нам прилетает в затылки: «Эй, потерялись, щенки? Помойка в той стороне!»
Парни на великах окружили нас, точно волчья стая, и давай зажимать. То на асфальт толкнут, то плюнут. Моей естественной реакцией в те годы было закрыться и не скулить, а Киба… Киба рычал, огрызался и бросался с кулаками, прям как Базз в первые месяцы в нежизни.
Тогда я не понимал, откуда в наших обидчиках, лишь немногим старше нас самих, столько злости. А она – мне так видится – шла от их безделья и безучастности родителей. Раньше в Гровроузе был кинотеатр, а в старом торговом центре стояли детские автоматы и даже карусель. По выходным в парке у церкви устраивали ярмарки и фестивали, где разливали самое вкусное безалкогольное сливочное пиво, взрывались салюты и выступали музыканты. На школьном стадионе гремели трибуны, а вечерами к «Горячему Биллу» съезжались жители со всех концов города.
Постепенно все куда-то ушло…
Владелец кинотеатра разорился. Футбольная команда вылетела из лиги. Автоматы разграбили. Починкой карусели никто не занимался, и ее растащили тоже. Иногда, проезжая мимо домов в Верхнем районе, можно было наткнуться на облупившуюся лошадку, запрятанную в саду, или обнаружить на чердаке куски, с жадностью вырванные из прошлого: манекены, мягкие игрушки из автоматов, киноафиши или старую спортивную форму, в которой наши отцы выигрывали матч за матчем.
Незаполненные дыры остались по всему городу, будто в него выстрелили из дробовика в упор, не оставив шанса на выживание. И такая пустота найдется в любом доме. Напоминание о прошлом, словно след от снятой фоторамки на обоях. А пустоту эту, чтобы глаза не мозолила, чем-то хотелось заполнить. И в результате подросткам приходилось занимать себя самим: кто ушел в спорт или учебу, кто погряз в тусовках или, что похуже, застрял в криминале.
Родители все в работе. Им не до детей. А какой вырастет волк из волчонка среди таких же покинутых волчат, как и он? А я отвечу. Забитый и оттого озлобленный на целый мир, потому что с ранних лет учился скалить зубы. И покинутых волчат банда «Райских змеев» принимала к себе с радостью.
Родители Кибы, когда ему и двух лет не было, потеряли работу и погрязли в долгах. И с тех пор они сидят на поводке у мистера Дика, точно на инсулиновой игле. Часть денег выплатят, а там и проценты набегут. Так Киба и попал к «змеям». Хотел помочь семье, а в итоге… Даже вспоминать не хочется.
Следом через испытание присоединился и я. Ничего особенного. Банда выбирает для кражи дом, а дальше все зависит от ловкости твоих рук: выкрадешь атрибут роскошной жизни, не попавшись копам, – и ты принят на испытательный срок. И во время такого проникновения я познакомился с Ромео. Влез в их «родовой дворец» с идеальной лужайкой. В жаркий сезон богачи разъезжаются по горнолыжным курортам. А куда ж еще? Летом они улетают в зиму, а зимой ищут лета. Мне их причуды никогда не понять.
С сигналкой пришлось повозиться. И вот пробрался я внутрь, поднялся по стеклянной лестнице и пошел по коридору туда, где по плану должен был находиться кабинет. Вдруг до меня долетела приглушенная сопливая песня. Вернуться я не мог. Это значило бы провалить испытание. Поэтому я прокрался к двери и заглянул в комнату, подсвечивая фонариком кафель. Передо мной предстала картина, будто из сводок криминальных новостей: в джакузи лежал труп…
Ладно, так я сперва подумал. Ромео поднял голову в тканевой маске на все лицо, убрал огурцы с глаз и сощурился от слепящего света. По поверхности воды плавали шапки пены, а на бортиках ванны догорали свечи. Пахло настолько приторно, что мне захотелось почесать через балаклаву нос. Ромео внимательно осмотрел мой прикид – спортивный костюм и торчащий из кармана провод от наушников – и буднично спросил:
– Это ограбление?
От такой прямоты я опешил и даже решил было бежать, но остался стоять в дверном проеме, с интересом гадая, куда нас приведет разговор. Ситуация казалась сюрреалистичной, и я подыграл:
– Допустим, ограбление.
Ромео зевнул.
– Вскроешь сейф – и отец меня убьет. Просто к сведению.
В его голосе я поймал не то скуку, не то смирение. Было что-то ненормальное во всем происходящем. Чувство, когда смотришь на человека, который вроде и жив – губами шевелит, дышит и двигается, а выходит это искусственно и по инерции. И мне стало не по себе. Я вспомнил своего отца и то, насколько он бывал жесток со мной за мои провинности.
«Что, если отец этого парня и впрямь способен на убийство?» – пронеслось тогда в голове.
– Мне нужна всего одна вещь, – сказал я вслух. – Яркая, подороже. Такая, которая есть лишь у вас. Возможно, ключи от спортивной тачки или бесполезная медалька за вклад в упадок города.
Усмехнувшись, Ромео замолчал. В полутьме эмоций было не разобрать. Я боялся, что он выскочит из джакузи, набросится на меня голышом, и мне придется защищаться. Драться с парнем в пене мне тогда не доводилось, и тем более я не горел желанием этот гештальт закрывать. А открывать – и подавно…
Ромео внезапно заговорил:
– Спустись в гараж и возьми в металлическом шкафу с садовым барахлом биту. Не перепутаешь. На ней запеклась моя кровь.
Последняя фраза заставила меня вздрогнуть, но я ее проигнорировал:
– И как бита докажет, что я побывал в вашем доме?
– На ней автограф того бейсболиста, который золотую перчатку взял, и семейный герб.
По всей видимости, мои сведенные брови вынудили его внести ясность:
– Отец любит преувеличивать свою значимость. Тебя инициалы на воротах совсем не смутили?
Вопрос я оставил без ответа, но задал свой:
– А если спохватится?
– Поверь, ему плевать. У него много игрушек. – Он прикрыл глаза и прибавил музыку, через которую до меня долетело: – И дверь закрой, Нэджи. Дует.
На этом разговор оборвался. Я с легкостью попал в гараж, забрал биту и долго смотрел со двора на свет в окне ванной, осознав, что Ромео назвал мое имя. Но ни на следующий день, ни потом копы ко мне не заявились, и я выдохнул. Хотя к скрипу калитки прислушивался пару месяцев – ждал подвоха. Вот и входная дверь в доме Кибы издает скрежет, развеивая мое прошлое, – и я замираю.
От возможной травмы меня отделяет тридцать ярдов. С которой, как ни крути, столкнуться я не готов. И если это лавандер…
На пороге появляется Киба собственной персоной с натянутым на глаза капюшоном толстовки. Туман путает
