Дом - Оксана Геннадьевна Бутузова
— Такого не видели, — сказали нам из первой машины. — Здесь можно собирать все, что угодно. В первую очередь то, чего в прежнем лесу не было.
Пришлось вытряхиваться из машины и идти искать то, чего мы никогда не видели. Но долго искать не пришлось. За первыми же стволами нам открылась поразительная картина — россыпи темно-фиолетовых блестящих ягод, которым не было конца. Я присела на корточки и сорвала одну. Попробовала. Потом вторую… третью… Чудо! Бесплатное черничное чудо! Не нужно поливать, пропалывать, окучивать. Садись и собирай. Мы просидели на корточках весь день, забыв про машину, еду и футбольные матчи.
Нас остановили только заполненные до краев тары. В мое и Сашино ведра уже не помещалось ни ягоды. А Веня собирал в таз, в котором, однако, черники не прибавлялось. Венин рот был весь черный. Он и сейчас жевал. Интересно, не туда ли отправились бы следующие собранные нами ягоды?
— Я собрал тридцать семь тысяч шестьсот двенадцать, — доложил Саша. — А вы сколько?
— Мы больше, — зевнул Веня. — Значит, тебе вести машину.
Кое-как мы примостились с двумя ведрами на коленях, поверх которых водрузили таз, и всю дорогу прикрывали руками, чтобы на кочках не вытрясло урожай. Весь следующий день занимались черникой. Перебирали, перемывали, сортировали. Саша, как вихрь, сгонял на базар за сахаром и банками. В двух кастрюлях мы варили до поздней ночи черничное варенье. Получилось ни много ни мало восемь литровых банок, которые мы припрятали на зиму в подпол — небольшую лазейку в бетонном цоколе веранды, где всегда прохладно и где мы иногда держали колбасу.
В августе в чудесном лесу завелись грибы. Правда, гораздо чаще попадались грибники вроде нас, но втроем за полдня терпеливых поисков можно было набрать три мешка подберезовиков, подосиновиков, лисичек и прочих деликатесов. По вкусу они с успехом заменяли мясо. Мы набросились на них, зажарив три сковороды, и объелись так, что животы вспухли. Еще несколько дней мы страдали расстройством желудка и решили впредь грибы тщательно перерабатывать — мариновать и солить.
Оправившись немного, Саша выдал нам полный расклад коэффициентных прибавлений. Десять пунктов за новую дорогу и сборы подножного корма. Шесть пунктов за мебель, к которой прибавился двустворчатый платяной шкаф у северной стены на веранде и вешалка — деревянная планка с тремя штырями у входной двери. Три пункта давалось за устройство Вени на работу и, наконец, шесть пунктов — за удавшийся в этом году урожай и его качественную переработку. Со всеми сложениями получалось 000278. Это было даже больше, чем мы рассчитывали достичь к октябрю.
Снова облетела листва. С вишни, малиновых кустов и крыжовника. Опустел грибной лес, и единственным по-прежнему притягательным местом оставался город. Не считая, конечно, нашего дома. Ребята все еще трудятся над верандой. Провели электричество, сделали розетку и вкрутили лампочку на потолке. Окна стараемся больше не открывать. Пришло время заготавливать дрова. В выходные катаемся в старый дровяной лес и рубим поленья. До холодов остаются считанные дни. А еще Веня принес часы, и теперь они тикают на столе и оглушают с утра пораньше дребезжащим ледяным звуком, от которого мурашки бегают по коже. Мужчины объяснили, что им легче вставать по будильнику, а то в кромешной тьме времени не распознаешь. С тех пор время стало идти еще быстрее, словно спешило улететь туда, где никогда не бывает зимы. И только мы продолжали к ней готовиться.
Еще раз дифференцировали свою одежду. Но не по сезонному, как раньше, а по пространственному признаку. Завели половик для уличной обуви и тапочки. Я связала их из грубой пряжи и пришила кожаные подошвы. Теперь всю грязь оставляем у входа. И верхнюю одежду тоже. У меня появился плотный домашний халат и ночная рубашка. Ребята тоже разделили вещи на приличные рабочие и ветхие домашние. И была еще одна покупка, которая в преддверии надвигающейся зимы могла лучше всего скрасить наше пребывание в ней, противостоять ее пронизывающей скуке.
Мы купили книгу. В большом городе, за четыре рубля пятьдесят копеек. Я думала, такую серьезную литературу можно читать вечно. Но, увы, мне хватило двух недель, чтобы пройти все перипетии от и до. А потом, лежа на подушке, я завидовала ребятам, которые читали перед сном и по очереди. Они еще не доплыли на утлом суденышке до своего острова вместе с отчаянным капитаном, пробороздившим все мыслимые и немыслимые океаны. Его дом — его корабль. Его жизнь — приключения на волнах. Наверное, такое бывает только в книгах.
А в реальности у нас 283-й уровень жизни и ее приключений, с которым мы вступили в зиму. В этом году она лютовала уже с начала декабря. Наш дом завалило снегом, и я постоянно скребла лопатой перед крыльцом и на стоянке, чтобы Саше с Веней было удобно подъезжать и подходить к двери. Река замерзла, и воду приходилось возить из старого города. В общественном здании имелся кран, и все, кто мог себе позволить ездить сюда ради воды, так и делали.
Мы снова утепляемся. Приобрели по дешевке зеленое сукно и обтянули им окна на веранде и в гостиной. Подключили еще один обогреватель. Саша с Веней приоделись в новые куртки, коричневую и синюю, из одного магазина и одинакового фасона: на молнии, с капюшоном, отороченным коротким мехом. Обе по тридцать рублей. Это стало возможным благодаря повышениям зарплаты, каждому на десять рублей. Сашу благодаря его стараниям еще и повысили в должности. Я тоже хочу устроиться на работу. Но это не так-то легко сделать зимой. В эту пору стараются сохранить привычное окружение, уберечься от перемен и не оголять тылы.
Я сижу за столом гостиной, спиной к печке, лицо грею настольной лампой. Чуть не прижимаюсь к ней щекой. Вяло листаю газеты. Ищу добровольцев, что согласились бы приютить у себя еще одного апатичного работника и начислять ему ежемесячно деньги. Желающих нет. Откладываю прессу в сторону и открываю книгу. Без опаски окунаюсь в знакомое путешествие. Меня ведет отважный моряк, и я уверена в нем, потому что знаю, чем все закончится. Я следую за ним по пятам, оставаясь в то же время на месте. Хочется плыть и плыть, не останавливаясь и не оглядываясь на прошлое.
