Дом - Оксана Геннадьевна Бутузова
— Не положено, — улыбаются те. — На все свои расценки.
— Мы столько трудились!
— Это ваши проблемы.
Мы выходим несколько разочарованные, но не расстроенные. Ко всему привыкли. Ничего, в городе закрепим наши достижения новыми покупками: краска, заглушки для дымохода, заслонки и конфорки для печки.
Веня наизготовку у южной стены с баночкой белой краски в одной руке и пучком веток в другой.
— Что писать? — спрашивает шутливо.
— Да ну тебя! — мы с Сашей заняты делом — выметаем сор из дома.
Всё вымели и высунулись в окно полюбоваться новым номером. «854» с недорисованной четверкой значилось в верхнем правом углу. На кирпичной стене цифры смотрелись гораздо рельефнее и ярче, чем на деревянной.
— Может, дописать «а»? — предложила я.
— Какое еще «а»?
— «854а». А деревянный будет «854б».
— Ну ты даешь! Собираешься в этом сарае всю жизнь жить?
Не успела я возразить, как Саша подскочил к нашему домику и с силой выбил ногой его хрупкую дверь.
— Вот тебе «б»! — он хватается за доски и начинает яростно отрывать их одну за другой. Для этого даже не требуется инструментов. Его буйства и так хватает, чтобы оголить одну стенку. — Вот какое тебе «б» будет! — с неослабевающим рвением он принимается отколачивать кулаками крышу. — И «в», и «г» тоже! Туда же!
Лично я оторопела, слова не могу вымолвить. Очнулась, когда Веня был уже рядом с Сашей, аккуратно отколупывал календарь.
— Осторожно, не порви! И печь не задень! — кричу я.
Он отодвигает печку и начинает крушить кровать. Доски отлетают со звоном и хрустом. Да что ж это такое делается?! Мои мужчины словно очумели. Я врываюсь в рушащийся дом и машу руками. Задеваю полку, вцепляюсь в нее и вырываю со стены. Прямо с гвоздями. Не пойму, откуда взялась эта ярость. В несколько минут мы уничтожили дом, который возводили целый год. Он лежал на земле, ощетинившись во все стороны острыми краями досок. Громить было уже нечего, мы остановились отдышаться. Первозданная тишина установилась в мире. И впереди открылся проем двери нового дома, куда мы и вошли.
Въезжаем
Сегодня 15 сентября, и сегодня мы въезжаем. Уже перенесли одежду, посуду и инструменты. Возле печки на полу расстелили остатки веток и сухой травы. На стенку между окном и дверью прикрепили календарь. Тачку пристроили на улице, а маленькую железную печурку продали Пете с Пашей. За шесть рублей. Дешевле нельзя было, смотрители с обеих сторон не одобрили. Наши «компаньоны» уже соорудили себе дом — две стены из шаткого кирпича, две забиты досками, крыша тоже дощатая с набросанной поверх землей. В общем, сплошная эклектика, как окрестили их сооружение сторожа, назначая десятый индекс. У Сони, Киры и Михаила тоже появился дом — целиком деревянный, аккуратный, правда, низковатый, не более метра высотой, но зато с дверью, обитой войлоком во избежание сквозняков.
А наш бывший покоится на участке в виде штабеля досок и дожидается своей участи. Когда мы его складывали, обнаружили втоптанный в землю гвоздь. Кривой и ржавый, тот самый, которым я ковыряла свой единственный квадратный метр. Решили оставить как сувенир. На что еще годится реликтовая железяка, давно потерявшая сущность гвоздя? Веня спрятал ее в карман.
Наша первая ночь в новом доме. Днем устраивали новоселье с гостями, съели весь хлеб. Прыгали, смеялись, танцевали, снова катались на тачке, а к вечеру получили тридцать пятый коэффициент за въезд. Сейчас уже глубокая ночь, но мы не собираемся спать. Лежим на полу справа от печки — здесь у нас спальня, привыкаем к новому дому. На этом полу гораздо теплее, чем на старой кровати. Даже с открытым окном и дверью. От сквозняков мы отгорожены печкой, за которой размещается вторая комната. Прихожая, гостиная и кухня одновременно. Я лежу с закрытыми глазами и мысленно сужаю пространство дома: до спальни, до участка пола, до своего тела, до одной головы. И засыпаю.
— Так дело не пойдет! — ребята с утра уже поднялись, уже сбегали до кустов, помылись и снаряжают тачку в город.
— Я с вами, — подняла я голову. Какое дело? Я ничего не понимаю.
— Как хочешь. Но лучше посторожи суп.
Я снова засыпаю и открываю глаза лишь на грохот грузовика с бидонами. Он чуть не проехал мимо. Раздатчик, видимо, решил, что в таком доме живут самостоятельные люди. Он удивляется, когда я выбегаю с мисками и двумя банками из-под паштета в своем замызганном наряде, но виду не подает и доверху наполняет емкости отвратным супом. К вечеру возвратились ребята. Почему так долго? Шли медленно, поскольку везли стекла. Еще рамы и замазку. Это все для окна, которым они занимаются все следующее утро. Вставляют стекло и опять уходят. А я сразу к окну. Всегда мечтала быть «смотрителем».
Мне нравится смотреть на дорогу из глубины своего убежища — на проходящих людей и проезжающие машины, многие из них даже не догадываются, что за ними следят. Стекло запотевает от моего дыхания, сквозь него и мир кажется мутным и холодным… Но даже через такое стекло я замечаю, что Саша с Веней привезли из города дверь.
Вернее, это пока только пиломатериалы, петли, ручки, гвозди и замок. Все довольно быстро собирается воедино. В проем вгоняется деревянная коробка, на нее прибиваются петли, на которые вешается дверь. Это мы уже проходили. Только эта дверь не в пример предыдущей. Полотно ровное, размером 180x60, гладкое, без сучков и щелей. Ручки с двух сторон. И самое главное — замок. Такая роскошь обошлась нам в четыре рубля с копейками. За дверь и за окно мы получили по дополнительному индексу. У Саши в руках ключ. Пока один. Он привязывает к нему веревку и вешает мне на шею, он уверяет, что со временем такой ключ будет у каждого. Это означает, что теперь можно покидать дом на какой угодно срок. Хоть на неделю, хоть на год. Но у нас скромные планы — собираемся провести весь завтрашний день на базаре.
Мы подбираем подходящие стропила, балки, рейки под обрешетку. Складываем на тележку и катим.
— Скоро у нашего дома появится шляпа, — шутит Веня.
— Хорошо бы и нам приодеться, — вношу предложение я. — Мы же не собираемся всю зиму сидеть дома.
— Оно конечно, только крышу сначала закончим, — отзывается Саша.
Мы с Веней смотрим исключительно на одежду. Приглянулась довольно сносная синяя куртка на ватной подкладке, с капюшоном, за пять рублей и за такую же цену сапоги, чуть выше щиколотки, со
