Колдовская ночь - Наталья Борисовна Русинова
Вятко кивнул и пошёл следом. Эх, если бы можно было обменять озёрную воду на тёплый хлеб, он бы первым начал замешивать тесто. Но нежить этим не прокормишь, а приносить человеческие жертвы никому не хотелось, да и нельзя было, разве что утопленника.
Когда озеро осталось за спиной, Вятко вспомнил, что ещё на той седмице они вместе с Полесскими нашли у луга могилу утопленника. Копали вместе, а потом бросили полусгнившее тело в звонкую воду с криками и напевами. Это должно было помочь, но дождь так и не пошёл.
Меж тем до Купалы оставался месяц. Солнце беспощадно жгло траву. Листья на деревьях желтели и опадали. Лишь яблони держались. Вятко задумался: можно ли прожить на одних яблоках? Если да, то чем платить княжичу следующей весной? Они не смогут скопить зерна и щедро отблагодарить богов во время лова. Да, всё верно: за засухой пойдёт неудачная охота, гнев богов и…
– Да, – вздохнул Вятко, убирая засаленные пряди со лба, – поскорее бы Купала.
3
Никакой воды с тех пор, как растаял снег, а в последний месяц и вовсе было тяжко. Поэтому Ольгерд, глава рода Ольховичей, пришёл в капище. Он хотел узнать у волхвов, за что боги послали им такое наказание и чем провинился их род. С собой Ольгерд принёс дары – бусы для Мокоши, несколько стрел для Перуна, хлеб, молоко, яйца и мясо – для остальных. Никого не обделил – обошёл всех по кругу и оставил у каждого кумира ценные вещи.
Волхвы сперва мешали в чашах травяные отвары, приговаривая заклятье, затем вылили одну чашу в костёр и быстро-быстро начали молиться. Кажется, за спиной промелькнула звериная тень. Ольгерд обернулся, но увидел лишь пламя перед ликом Перуна. Оно вспыхнуло. Один из волхвов ахнул и заговорил:
– Вы брали слишком много у воды и земли. Земле нужна любовь, воде – жертва.
– Мы уже бросали утопленника, – растерянно ответил Ольгерд.
– Не мертвец, – хитро усмехнулся волхв. В глазах его тоже горело. – Не мертвец, нет. И не безликая Купавка. Отдай Водяному в жёны девку, Ольгерд Ольхович, и пойдут дожди. Выдай замуж на Купалу и задобри воду.
– Да как же это, – пробормотал он, – живую и в воду…
– Иначе быть засухе аж до зимы, – пожал плечами волхв. – Так сказал Перун.
Ольгерд кивнул и побрёл обратно. Злиться на богов в капище – всё равно что вредить себе. Он думал о засыхающих полях, полюдье, своём роде. Что с ним станет, если все умрут от голода? А если Ольгерд выберет одну девку и принесёт в жертву? Тогда пойдут дожди, и никто не пострадает. Но мысль об этом ужасала.
Да, когда-то их прапрадеды топили и жгли девок по праздникам, думая, что девки усмирят гнев богов. Дурной, глупый способ! Всегда можно было откупиться едой, шкурами, каменьями, да и той же Купавкой!
Не нравилось это Ольгерду. Не принимал он ответ богов сердцем, но знал – как вернётся, сразу соберёт всех и заставит девок тянуть соломки. Та, что вытянет короткую, и станет невестой Водяного, как бы жестоко это ни было.
Глава первая
1
Вечер перед Купалой
Поутру да на Купалу красна девица гадала,
За венком венок плела да любимого ждала,
Хоть русалки ей вещали:
«Он не сдержит обещаний, не пройдёт воды, огня,
Растворится среди дня…»
Купала. Праздник, который ждали с нетерпением – и ради веселья, и потому, что после него непременно пойдут дожди. Теперь-то Заряна знала: не могут не пойти. Как только её отдадут замуж за Водяного и отправят на дно озера, засуха закончится.
Месяц назад их отец ходил в капище и вернулся хмурый. Он созвал всех девок, что находились в доме, и приказал им тянуть соломинку. Среди охапки длинных спряталась одна короткая. Её-то Заряна и вытянула. Отец злился, затем хватался за голову. Чуть позже он смирился, как и остальные Ольховичи. Полесские предлагали подменить Заряну другой девкой, больной и худой (такую не жалко), но Ольгерд отказался, мол, если дурить богов, то станет хуже.
За окном гомонили девки, собирая травы. Каждая хотела сплести венок покраше – и чтобы был пахучим донельзя. Девки махали лентами, охапками цветов и звонко хохотали. Да, завтра они будут плескаться в озере с самого утра, есть вишню и землянику горстями, варить ячменную кашу и украшать лентами да цветами гильце.
Ох, это было любимое дело для Заряны – обвешивать лентами пахучее гильце, прикасаться к клейким листочкам, прося богов о чём-нибудь, а затем защищать тонкий ствол вместе с остальными девками от Полесских парней – те накидывались толпой и с хохотом утаскивали каждую.
На закате они водили хороводы, что перерастали в дикую, жаркую пляску, как только червонный плащ солнечного бога затмевало иссиня-чёрное покрывало. Когда в небе угасали последние всполохи, девки размыкали руки и с хохотом бежали к берегу – топить гильнце в озере. Жаль, что завтра вместе с лентами, венками и пёстрым деревцем на дно уйдёт и Заряна.
Она прикусила нижнюю губу и посмотрела на подвенечную рубаху. Пришлось делать на скорую руку, поэтому вышивка получилась кривой, а рукава были пришиты грубо. Словно ножом поработали.
С улицы несло пьянящим запахом мёда и трав. Готовились – варили снадобья и отвары из ягод, от которых голова шла кругом. Чтобы плясать и не думать. Заряна надеялась выпить огромную кружку прежде, чем отправиться к жениху. Ах, её ведь даже перед чурами не обвенчают – просто отправят в воду и будут вспоминать, как нежить.
– Переживаешь? – послышался голос Вятко.
Брат был единственной опорой. Он не прятался от Заряны, не трясся от её вида так, словно перед ним находилась русалка – наоборот: Вятко не унывал, шутил, приносил ей цветы, нитки бус и раз за разом повторял, что найдёт способ вытащить её со дна озера.
– Да чего уж там, – махнула рукой Заряна. – Я своё отпереживала уже.
Она смирилась, пусть не сразу. Поначалу, когда услышала про слова волхва, побежала к Стешке. Нахмуренная ведунья рассказала ей правду – что увидела тогда озёрное дно, Водяного и её, Заряну Ольховну, в его владениях, а ещё – ливни.
Стешка могла бы сказать сразу, но решила выждать. Она не могла спасти Заряну. Конечно, за ней никто не следил – скорее обходили другой дорогой и относились как к… мёртвой. Ушедшей.
– Всё будет хорошо, сестрица, – Вятко подошёл, встал рядом и провёл ладонью
