Император Пограничья 11 - Евгений И. Астахов
— Ну что, арестовывать будете? — спросил я с лёгкой иронией в голосе.
Волков выключил магофон и долго молчал, глядя куда-то мимо меня. Потом тяжело вздохнул и снял фуражку, провёл рукой по редеющим волосам.
— Знаете, маркграф, я не для того шёл на службу, чтобы позволять всяким мерзавцам творить беспредел под прикрытием княжеской грамоты, — его голос звучал устало и горько. — Двадцать лет служил закону. Верил, что правосудие существует. А оказалось…
Он помолчал, потом продолжил:
— Не могу я вас арестовать. Не могу и помочь открыто — приказ есть приказ. Но если местные жители вдруг решат, что ваши действия против Дроздова санкционированы княжеской властью… — Волков пожал плечами. — Это уже их дело. Я могу только сопроводить вас, присутствовать при разбирательстве. Как официальный наблюдатель.
Я понял намёк. Волков давал мне карт-бланш, прикрываясь формальным исполнением долга. Это был максимум, что он мог сделать, не нарушая присягу открыто.
— Правосудие — это роскошь, которую могут позволить себе только сильные, — закончил дознаватель с горечью. — Остальные довольствуются выживанием. Поехали, маркграф. Дроздов сейчас должен быть на пути в Иванищи. Если поспешим, может, успеем предотвратить резню.
Наша колонна приближалась по размытой дождём дороге к развилке, где тропа уходила в сторону Николополья и Иванищ. Волков мрачный, как туча, скакал вместе с драгунами, отбивая свой тощий зад на деревенских ухабах. Черкасский и Крестовский молчали на заднем сиденье — оба понимали, что предстоящая встреча может закончиться масштабным кровопролитием со вчерашними крестьянами, которых взбаламутил один паршивый выродок.
В грузовике позади нас бойцы проверяли оружие — щелчки затворов и металлический звон магазинов создавали привычную симфонию подготовки к бою.
Я достал магофон и набрал Ракитина.
— Руслан, как обстановка?
— Пока тихо, — голос молодого воеводы звучал напряжённо. — Дозоры ничего не докладывают. Если Дроздов выступил на рассвете, как планировал, он должен был уже появиться.
— Хорошо. Держи в курсе.
Значит, мы успевали перехватить его на марше. Я убрал артефакт и приказал Безбородко поворачивать на дорогу к Николополью. Волков последовал за нами, его драгуны держались на почтительном расстоянии от нашего грузовика.
Через полчаса из леса показались двое наших разведчиков — Евсей и Михаил, высланные из Угрюма ещё на рассвете. Оба запыхавшиеся, с автоматами наперевес.
— Воевода, там такое творится! — выпалил Евсей, подбегая к машине. — Отряд Дроздова в полном беспорядке! Половина разбежалась, остальные дерутся между собой!
Я вышел из машины, за мной последовали остальные. Волков тоже подошёл ближе, прислушиваясь.
— Докладывай подробнее.
— Мы подобрались на полкилометра, — Михаил перевёл дыхание, — там хаос полный. Офицеры пытаются навести порядок, но солдаты не слушаются. Кричат что-то про восстание в тылу.
В этот момент в небе закружил Скальд.
«Ну что там, приятель?» — мысленно обратился я к ворону.
«О, какие люди! — ворчливый голос фамильяра напоминал скрип половицы. — Сам хозяин соизволил поинтересоваться! А я тут, между прочим, с самого утра летаю без перерыва! Крылья отваливаются! Знаешь, сколько километров намотал?»
«Давай без прелюдий», — мысленно оборвал я его причитания.
Ворон театрально вздохнул.
'В Криницах местные подпёрли брёвнами казарму и подожгли — весь гарнизон Дроздова поджарился, как цыплята на вертеле!
Это ж насколько нужно было замордовать людей, чтобы они решились на такую жестокость?..
«В Дубровке связали охрану, пока те дрыхли. И это только начало — везде старосты объявляют о неподчинении этому мерзавцу!»
«Молодец».
«Молодец? МОЛОДЕЦ⁈ — возмутился Скальд. — Я чуть крыло не вывихнул, пока за всем этим следил! И что я получу за такие старания? Небось, опять пару жалких орешков?»
«Будет тебе целая горсть орешков».
«Горсть? — в голосе ворона появились жадные нотки. — Большая⁈ Прям чтобы в две руки не вместилась, а⁈ И обязательно солёных? И может, парочку кристалликов сверху? Знаешь, для восстановления сил…»
«Посмотрим по результатам», — отрезал я
— Восстание в тылу подтверждается. В Криницах сожгли казарму с гарнизоном, в Дубровке связали охрану. Все восемь деревень поднялись.
— Вот это поворот, — присвистнул Черкасский.
Послышался топот множества копыт и скрип колёс. Из-за поворота показалась колонна всадников и несколько повозок. Впереди на взмыленном гнедом жеребце скакал Ракитин — взъерошенный, с горящими глазами. Он резко осадил коня, спрыгнул на землю.
— Не мог усидеть на месте! — крикнул он, подбегая ко мне. — Привёл сорок человек. Когда ты за мои деревни сражаешься, я что, в сторонке постою?
За ним спешивались его бойцы, из повозок выпрыгивали дружинники с автоматами «Вихрь-5», которые я передал Иванищам ещё до Гона. Не такие дисциплинированные, как мои ветераны, но уже прошедшие базовую подготовку под руководством моих инструкторов. В их движениях чувствовалась решимость людей, готовых защищать свою землю. Молодой воевода протянул мне руку, и я крепко пожал её.
— Рад подмоге, Руслан. Двинемся вместе?
— А то! — усмехнулся он и подкрутил свои гусарские усы, что выглядели не столь залихватски под непрерывным противным дождём.
Мы продолжили движение уже усиленной колонной. По мере приближения к отряду Дроздова звуки хаоса становились всё отчётливее — крики, ругань, отдельные выстрелы. Когда мы показались из леса, картина предстала во всей красе. Походный порядок полностью развалился. Группы солдат разбегались в разные стороны, другие пытались погасить пожары в обозе, третьи дрались между собой. В центре этого бедлама Дроздов с полусотней верных ему людей пытался восстановить хоть какое-то подобие порядка, размахивая своей грубой копией моей глефы.
При виде нашей объединённой колонны — почти сотни вооружённых бойцов — паника в отряде Дроздова усилилась. Солдаты бросали оружие и разбегались кто куда.
Я уже готовился отдать приказ атаковать, когда над вражеским лагерем взметнулось нечто белое на палке. Присмотревшись, я не поверил своим глазам — это были чьи-то подштанники, выполняющие роль парламентёрского флага.
— Это ещё что за бл… блистательный цирк? — пробормотал Крестовский.
Из толпы выделилась группа «офицеров», насколько это слово было применимо к разнородной ватаге бывших крестьян. Впереди шёл крепкий мужчина лет сорока в потрёпанной форме без знаков различия. За ним следовали ещё пятеро, все с поднятыми руками.
— Не стреляйте! — крикнул передний. — Мы хотим переговоров!
Я вышел вперёд, за мной последовали Евсей, Михаил и Ярослав с автоматами наготове и Волков. Дознаватель выглядел заинтересованным — такого поворота он явно не ожидал.
— Я маркграф Платонов. Говорите.
Мужчина остановился в десяти шагах.
— Иван Крюков, бывший сержант княжеской армии. Сейчас… был заместителем Дроздова. Мы хотим сдаться. В обмен на амнистию выдадим его вам.
— Предаёте своего командира? — Волков не скрывал презрения.
Крюков дёрнул щекой.
— Он
