Всем женщинам нравится это - Эрли Моури
— Я жду тебя, моя любовь! — сказала Селеста, пролетая так низко, что едва не задела меня свисавшим флером. — Жду вечером в своей башне. Приходи до темноты.
Фея сказала это так громко, что ее сова наверняка слышали фэлисы, собравшиеся у бассейна. Когда я вышел туда, то первое, что увидел: бледное, опечаленное лицо Элли. Как я ее понимал: она с раннего утра летала в далекий гномий город, чтобы сделать мне приятное: принести подарок и наладить наши отношения. Но вот вмешалась Селеста, и все поворачивается очень скверно.
— Ты сегодня тоже будешь ночевать у Селесты? — спросила Элли.
— Пока еще не знаю, как будет. Моя дорогая, нам нужно очень многое обсудить, — я подошел к ней, одновременно ища взглядом Сэнту. — Элли, обсудить все это нужно подальше от других. Разговор очень серьезный. Давай, отойдем куда-нибудь, где нам не будут мешать. И Сэнту попроси пойти с нами — она тоже нужна.
Еще более взволнованная Элли кивнула и направилась к колоннаде, а я крикнул Карасеву, плескавшемуся в бассейне с Маэрис и еще тремя фэлисами:
— Эй, хренов прокуратор! Вылезай! Скорее! Нужно перетереть!
Возможно, нарушить обещание, данное фее, в этом мире — дело крайне серьезное и как-то там наказуемое, но штука в том, что я дал обещание не разглашать детали нашего разговора лишь Элли и другим фэлисам. Получается, что Глебу такое разглашать вполне можно. Значит, Карась выслушает меня наедине, и тут же как бы случайно проболтается Элли и Сэнте. Потом будем вместе думать, как выбраться из этой неприятнейшей ситуации, если только из нее можно вообще выбраться или хотя бы выбраться без серьезных потерь.
Вопреки увещаниям Селесты, я не верил, что Элли и ее подруга поспешат выставить нас из Оулэна, едва узнают о написанном в книге «Тени грядущего». Такого просто не могло быть. И наверняка это не единственная ложь, которую Селеста попыталась повесить мне на уши.
— Ты еще не говорил Сэнте о ночной встрече? — спросил я Карасева, следуя Сэнтой — хозяйка вела нас к террасе, что располагалась с южной стороны ее дома.
— Было некогда, маэстро, — отозвался Карась. — Видишь же, я отличие от тебя весь занят. Окружен бесконечным вниманием. Так что нет времени даже поболтать о судьбоносных делах.
— Ты хуже, чем ребенок. У детей и то побольше ответственности! Карась, сейчас решаются наши судьбы! И скажу без пафоса: решаются на божественном уровне! Можно было бы для собственного блага хоть пальцем шевельнуть, вернее языком⁈ — возмутился я.
Нет, у Карася явно от успеха снесло крышу. Он всегда был беспечным, но не до такой степени.
— Аллекс, объясни наконец, что случилось! Почему Селеста говорила с тобой так долго? — теряя терпение, спросила Элли. Она шла рядом со мной, и я знал, что фэлису болезненно зацепили последние слова, брошенные Селестой: «Я жду тебя, моя любовь! Жду вечером в своей башне!». — Или ты не говоришь мне, чтобы мучить меня любопытством, как это было в первый день? Теперь я даже не знаю, следует ли мне идти за вами или лучше вернуться домой!
— Элли, пожалуйста, наберись терпения. Я пока не могу сказать все. Я дал обещание Селесте, не говорить ни тебе, ни любой другой фэлисе о моем разговоре с ней. Но я знаю, как это обещание обойти, — я свернул к ступеням, поднимавшимся на террасу.
— Интересно как, маэстро Аллекс? — Сэнта остановилась и повернулась ко мне.
— Очень просто: Карась — не фэлиса. А значит, весь наш разговор с Селестой я могу передать ему, не нарушая обещания, — сказал я, тоже остановившись. — И Карась — прошу прощения, господин Эрос — передаст этот разговор вам в подробностях. Сразу скажу, этот разговор очень важный. В нем решаются наши судьбы: быть нам у Оулэне или не быть. Вдобавок разговор очень неприятный. Поэтому, сейчас вы, светлейшие фэлисы, наберитесь еще немного терпения, а потом мы вместе решим, как быть.
— Это называется мужская хитрость? — Элли выдавила слабую улыбку потом помрачнела еще больше: — Я догадываюсь: фея Селеста угрожает изгнать вас из Оулэна. Только не понимаю, почему она тогда сказала, что будет ждать тебя в своей башне? Ночевать с ней — это твоя плата за ее милость?
Элли кажется наивной только внешне, на самом деле она очень проницательна — в этом я убеждаюсь не первый раз. Да и Карась уже убедился, когда пытался подшутить над ней вымышленным отравлением кэсли, а вышло так, что Элли пошутила над ним.
— Дорогая, скоро все прояснится. Как обстоят дела на самом деле, тебе и Сэнте расскажет Глеб. А я пока расскажу вам о том, что он до сих пор не успел сделать, — сказал я, поднимаясь за хозяйкой дома на террасу и уже там мы вместе с Карасевым поведали о ночном визите лэрии Фаэлит и выдвинутых через нее требованиях Санры.
— Почему ты сразу не сказал мне об этом! — вспыхнула Сэнта, едва прокуратор закончил вещать последние детали из полуночной истории.
— Детка, ну не сердись. Я хотел все рассказать, но потом прибежала Нэлси, Тайла и мне стало не до этого, — он достал из пачки «Парламент» сигарету, сделанную Маэрис. — Еще же не поздно? Как раз сейчас удобное время, чтобы определиться, как нам быть. Да, кстати… — Карась, сжав губами кончик сигареты, хитровато посмотрел на меня. — Если что, там, внизу… — он указал пальцем себе под ноги. — Все вовсе не так хреново. Потом кое чо скажу, а то Сэнта меня задушит раньше, чем выслушаю твои откровения.
Элли, все еще потрясенная вестью о том, что нас требует темная богиня, наконец высказалась:
— Аллекс, вам не надо ходить к стеле Оррах! Мы все будем молится Ланите, и она вас обязательно защитит. Правда же, Сэнта? — ее небесные глаза метнулись к подруге: — Завтра или же сегодня мы полетим в Высокий храм в Арахтаре, возложим на алтарь семена цветов моэ и будем молиться! Ланита обязательно поможет! И вы тоже должны просить нашу богиню. Все наши фэлисы тоже обратятся к богине! — Элли беспокойно заходила по террасе. — Я сейчас же попрошу Маэрис и Нэлси, всех, кто еще здесь в саду!
—
