Товарищ "Чума"#11 - lanpirot
Немец медленно поднялся на ноги, опираясь о влажную стену трюма. Его пальцы впились в гнилую древесину (которая на деле была ногтями мертвецов), словно пытаясь убедиться, что это не кошмар. Но холодная морская вода, стекающая с его формы, и зловонный воздух, пропитанный запахом разложения, говорили об обратном.
— Простите герр…
— Чума, — представился я коротко — «товарища» фриц не заслужил.
— Тот самый Чума? — В глазах немца зажглось какое-никакое, а понимание. По крайней мере, с Библией он был знаком. — Всадник Апокалипсиса?
— Тот самый, — не стал я юлить. — А Апокалипсис уже шагает по земле… С вашей, между прочим, подачи, господа нацисты…
— Чего вы хотите от меня, герр Чума?
— Вы доставите послание своему командованию, — сказал я, раскрывая свои планы. — Скажете им, что акватория Черного моря теперь находится во власти капитана Нагльфара и его мертвой команды. Что любое немецкое судно, либо судно его союзников, которое осмелится выйти в море, тот же час отправится на дно. Мало того — они повстречаются с тем, что хуже смерти… Я думаю, что вы поняли, о чём я сейчас сказал.
Фолкнер скупо кивнул.
— Gut… Ich werde es tun… (Хорошо… Я сделаю это…)
— Отлично! — Я хлопнул в ладоши, и мертвецы расступились, открывая путь к трапу. — Мы высадим вас на ближайшем берегу.
Он медленно пошел за мной к выходу, шатаясь, но твердо держась на ногах. По крайней мере, он остался жив. Мертвецы провожали его взглядами, а один даже шутливо помахал ему костяной ладошкой.
[1] В 1942 году военно-морские силы нацистской Германии на Черном море были небольшими и состояли в основном из 30-й флотилии подводных лодок, располагавшей всего шестью подводными лодками типа IIB, доставленными в Румынию по Дунаю. А также несколько торпедных катеров и надводных кораблей, таких, как легкие крейсеры, эскадренные миноносцы и канонерские лодки.
Глава 21
— А что, если я откажусь? — вдруг спросил Фолкнер, останавливаясь у трапа. Его голос звучал глухо, почти без надежды. — Мне ведь всё равно никто не поверит. Меня сочтут сумасшедшим…
Один из мертвецов — помощник Черномора, встретивший нас у трапа, улыбнулся намного шире, чем следовало бы живому человеку.
— Тогда, герр капитан, — прохрипел он, — вам придётся остаться с нами. Навсегда. Но уже простым матросом. Только вам еще будет нужно умереть…
Фолкнер резко выпрямился, и в его глазах мелькнул какой-то безумный огонёк. Но лишь на мгновение. Он взглянул на полуразложившихся живых мертвецов, на скелетов, сжимающих в руках ржавые кинжалы и сабли, на тени, ползущие по стенам трюма… и сдался окончательно.
— Поверьте, герр Фолкнер, — душевно произнёс я, — даже в психушке вам будет намного комфортнее и безопаснее, чем на этом корабле. И мой вам совет: не надо больше воевать!
— Я всё понял, — прошептал он, судорожно сглотнув.
— Только не забудьте передать всё, что я просил, своему командованию, — напомнил я. — Иначе, эти ребятки найдут вас где угодно! Даже из-под земли выкопают!
Свежий морской ветер ворвался в открытый люк, завывая, как голодный зверь. Фолкнер съёжился, но шагнул к свету. Пока он поднимался по скрипучим ступеням, команда провожала немца голодными взглядами. Поднявшись, Фолкнер шаркнул о скользкие доски палубы, морщась от едкого запаха разложения, который висел в воздухе. Всё-таки корабль мертвецов пах, отнюдь, не розами.
Немец подошел к борту — ветер рвал его мокрую форму, а солёные брызги хлестали в лицо. Но он был этому несказанно рад. Мы стояли напротив небольшого каменистого пляжа, недалеко от Феодосии — базы 30-й флотилии подводных лодок на черноморском побережье.
Густой туман окутывал наш корабль, делая его очертания размытыми и призрачными. С берега его совершенно невозможно было разглядеть. Черномор издал тихий свист — и из воды вдруг вынырнула небольшая и сплошь обросшая ракушками лодка. Немец вздрогнул от её неожиданного появления и отшатнулся.
— Не волнуйтесь, герр Фолкнер, это просто ваш транспорт, — сказал я, подталкивая немца к краю судна, где всё ещё болталась верёвочная лестница. — Он доставит вас к берегу в целости и сохранности.
— Ему даже грести не придётся! — неожиданно хохотнул подошедший сзади Черномор.
Фолкнер нервно оглянулся в очередной раз и втянул голову в плечи.
— Садись, не задерживай! — процедил Черномор, и в его голосе прозвучала насмешка, смешанная с угрозой.
Фолкнер в последний раз окинул взглядом корабль мертвецов. Тени шевелились в трюме, скелеты перешептывались, а помощник Черномора, все так же неестественно улыбаясь, махал ему на прощание. Он глубоко вдохнул и полез на шаткую лестницу. Когда его ступня коснулась дна лодки, та дрогнула, словно живое существо, а вода вокруг забурлила.
— Эй! Что это? — сипло крикнул Фолкнер, но его испуганный голос потонул в шуме волн.
Лодка резко рванула вперед, и он с размаху шлепнулся на задницу, едва вообще удержавшись в лодке, судорожно вцепившись в скользкие борта. Берег стремительно приближался, но Фолкнеру казалось, что расстояние не сокращается. Наконец, лодка буквально врезалась в берег, а из нее выпал трясущийся то ли от страха, то ли от холода, мокрый и совершенно седой капитан. Он лежал на песке, хватая ртом воздух, а перед его закрытыми глазами до сих пор стояли мертвецы, с косами наперевес…
Мы же, стоя на качающемся капитанском мостике понаблюдали за высадкой фрица на берег и забыли о нём навсегда. Слишком жалкая величина, чтобы тратить на него дополнительное время. Сами же мы решили идти на корабле до оккупированной немцами Одессы.
От неё до Вернигероде, где находился замок Верховной ведьмы европейского ковена, было порядка двух тысяч километров. Но идти на Нагльфаре из Чёрного моря в Северное, тоже не вариант. А учитывая имеющееся у меня слово лешего, открывающее чудесную тропинку, мы должны добраться до места в течении суток. И куда большие расстояния приходилось пересекать подобным образом.
Так что вскоре я, Каин и Белиал сошли на пустынный берег неподалёку от будущего города-героя. Песок под ногами был теплым — словно впитал в себя последние солнечные деньки «бабьего лета», задержавшегося на этом благословенном черноморском побережье. Он словно дышал этим уходящим теплом, щедро одаряя всех, кто ступал на его золотую поверхность.
Ветер, ещё минуту назад злобно воющий над морем, здесь стал ласковым и приятным. Так и хотелось напрочь позабыть про все проблемы и
