Джо 3 - Харитон Байконурович Мамбурин
Этого в планах точно не было. Особенно в моих. Важнейший элемент моего личного будущего благосостояния сейчас, трепеща от ужаса, пялился на Адмирала, вместо того чтобы поить моим абсентом богатых золотом королей севера!!
Даже я тут не выдержал, встав с места.
— Эпикреней, — сердито проговорил я, не особо сдерживая голос, — Вы меня сильно разочаровали!
Это не могло не привлечь всеобщего внимания, вызывая единственно возможную череду событий, по итогу которой Адмирал и его маги узнали о моем маленьком алкогольном бизнесе, ради которого я (к вящей радости Аюшанка Смоллдабрука по прозвищу Живая Нога) и старался сохранить хорошие отношения с пиратским архипелагом. На будущее. В ходе объяснения Ледяная Голова понял, что пленившие купца пираты не врали, как и сам Эпикреней, и у него в бутыли действительно концентрат суперэлитного, невероятно дорогого, чрезвычайно особого алкоголя. Слово за слово, купцом по столу (в смысле нашли табуретку и посадили на неё бедолагу) и вот Джо, под удивленными и опасливыми взорами общества и под восхищенное курлыканье ассистирующего ему Аюшанка, делает абсент.
Много абсента. Присутствующие клянутся, что если мы с купцом потребим первые и не загнемся, то они «выпьют это пойло, чем бы оно ни было».
Что же, не самый худший способ провести время. Да, я попал на целую бутыль «сверхценного» пойла, но зато получилось безо всяких проблем отжать себе самого купца, когда приведшие его матросы подтвердили, что корабль, на котором взяли Эпикренея, был его собственностью. У человека не осталось совершенно ничего, так что, за мои услуги бармена, Аркада Порта всего лишь потеряла одного немолодого полотёра. Я понятия не имел, что дальше будет, но… почему бы не взять то, что так плохо лежит?
— Большое вам спасибо, волшебник! — дрожащим тоном произнес освобожденный купец, которого посадили рядом со мной, — Не знаю, что со мной было бы дальше…
— Ну, мы тоже не знаем, что будет дальше, — рассудительно «успокоил» его Шайн, — Возможно, нас троих скоро убьют. Возможно даже не сразу. Возможно, купец, тебе было бы лучше вообще не выжить в море…
— Не слушай кота, — посоветовал я бледному как смерть бывшему пленнику, — Он, конечно, правду говорит, но не всю. Давайте лучше посмотрим, как справятся с абсентом местные луженые глотки…
Обладатели глоток вовсю пялились на своего предводителя. Тот, как раз потому, что я не уследил, сейчас вдумчиво досасывал литровый кубок чистого горького абсента, который ему набулькали, пока уже принявшие свои маленькие порции мы с Эпикренеем, рассаживались за столом.
Тишина была полная. Я был слегка в ужасе, Эпикреней решил помереть самостоятельно, даже не закусив, а остальные находились то ли в шоке, то ли в восхищении своим предводителем, глядя, как тот оприходует внушительнейшую порцию странной на вид и запах дряни. Да еще так, медленно и со вкусом.
Оказалось, что первоначальный расчет сидевшего рядом со мной купца, оказался прав — абсент нужно было везти северянам. Кастрей шон Баррак, усадив литр зеленого напитка, долго молчал, жуя губы и поглядывая по сторонам, а потом скупо (очень скупо!) улыбнулся, просипев:
— Крепко, горько и горячо! Великая вещь!
И, разумеется, улыбка стала кривым оскалом, пока он наблюдал, как остальные застольщики, кривясь и морщась, пробуют дивный напиток. Один только Живая Нога, вдув чуть ли не столько же, сколько Адмирал, начал пожирать меня глазами с нехорошим видом. Кажется, он задумал добыть рецепт…
Тем временем, совершенно недалеко от нас, происходило множество странных дел. Странных, опасных… и неимоверно подлых, особенно по отношению к по детски наивным морским волкам, привыкшим трудолюбиво резать мирных торговцев.
Кто-то, протянув дрожащую руку к найденной в укромном месте прекрасной женщине, разражался проклятиями, когда видение рассыпалось на его глазах. Кто-то чувствовал сначала нежное тепло скрытой под тонкой тканью кожи, а затем — острую сталь лишь чуть-чуть не успевшего за ним конкурента. Кто-то прибегал к стали куда раньше. Кто-то, услышавший что-то не то от кого-то смутного в таверне, и вовсе ничего не искал, а прятался среди скал, в ожидании, когда мимо пронесут добычу.
Пока мы сидели и пили абсент, пиратская кровь текла и текла, её поток становился всё больше и больше… но об этом не знал почти никто. Рассыпанные по Тихийским островам команды понятия не имели о том, что происходит на соседнем острове. Они искали, они сидели в засадах, они ссорились, они подозревали. Каждый другой стал конкурентом.
…а если не стал? А если капитан держит свою команду в железном кулаке? А если он нашёл слова, способные сплотить отчаянных морских волков, дать им веру в то, что каждый получит свою долю?
О, иллюзия же может не только притвориться живой. Повинуясь воле богини, она может открыть рот, из которого польются слова. Она может встать, пойти, даже побежать. Она может заманить, столкнуть, пообещать… Простые разбойники, что они могут против разума богини?
Я знал, что могут они очень немногое, поэтому пил абсент, делал легкомысленный вид, а сам готовился, готовился и еще раз готовился. Даже надел забранные назад у Дориана очки, чтобы, если что, не оставить! А тем временем, текла кровь пиратов, убийц, мошенников и гадов. Хуже того (для них) конечно же, куда сильнее, чем кровь, множились обиды и претензии.
Объевшийся Шайн, тонко рыгнув, соскочил со своего места и направился к выходу из зала. Стоящий там стражник, с завистью наблюдающий за спивающимся горьким пойлом общественностью, решил проявить бдительность, задержав самовольное животное, но то разразилось грязной площадной бранью, обещая обосрать бдительного часового, если он заставляет приличное животное облегчаться в людном месте. Адмирал, издав смешок (не такой уж и мрачный уже), повелел выпустить кота.
А я пересел к слегка окосевшему Дориану Баумшторммеру, общающемуся с Аюмшанком. Беседа между двумя почтенными волшебниками только набирала обороты и, конечно, была связана с зеленым пойлом, чья адова горечь, заставлявшая задницы пожирать самих себя, сменилась приятной горчинкой перед таким желанным взрывом тепла из желудка. Живая Нога пылал уверенностью, что концентрат, стоящий сейчас на столе рядом с Адмиралом, не может быть химически сложен до такой степени, чтобы его не могли повторить на Аркада Порта, а вот Дориан был
