Всем женщинам нравится это - Эрли Моури

Я не стал рассказывать Селесте о моем конфликте с Глебом — для нее это стало бы точно лишним. А произошедшее между мной и Элли изложил довольно подробно, рассудив, что Селеста может объяснить причины неожиданной реакции фэлисы. Поборов первоначальное стеснение, даже рассказал некоторые подробности услаждений Элли. В нашем мире я бы никогда не пустился на такие откровения с женщиной, которую видел второй раз в жизни. Но в сказочных садах Оулэна, все это казалось намного проще, потому что здесь не существовало привычных для меня условностей и все правила прежнего мира начали быстро растворяться. По реакции Селесты я понял, что этот разговор ее не только не смущает, но наоборот очень интересует.

— Ты хотел… сделать с ней секс, — неожиданно заключила она, неуверенно произнеся последнее слово. — Верно, мастер Аллекс? — переспросила фея, видя мое замешательство и остановившись на площадке перед входом в башню.

— А ты знаешь, что такое секс? — задал я ей ответный вопрос и, встретившись с ее блестящими точно обсидиан глазами, вскинул взгляд к башне. Она нависала над нами, ее черный силуэт заслонял часть звездного неба. Сейчас Селеста мне представлялась вовсе не феей, а темной волшебницей. Прежние представления о феях, известные лишь из сказок, в моем сознании быстро менялись.

— Наверное, да. Не полностью. Я видела, как это делал мессир с Сэнтой, кое-что поняла. У меня много эмоций после того, что я видела, — поднявшись по ступеням, Селеста открыла дверь, окованную толстыми пластинками то ли бронзы, то ли золота. Взмахнула рукой, и в глубине башни зажглись редкие светильники.

— Ох, черт! А как это делал Глеб с Сэнтой⁈ — не удержался я от вопроса, следуя за феей.

— Ты не умеешь делать секс? — Селеста остановилась у начала лестницы, круто поднимавшейся к следующему ярусу, и кратко пояснила: — Он использовал то, что вы называете стержнем, проникая им в Сэнту. И как ни странно, Сэнте это очень понравилось. Я не представляю, что в этом хорошего, но у меня такое ощущение, что фэлиса никогда не испытывала подобного удовольствия. Так ты умеешь это делать? — спросила она, поднявшись еще на один ярус.

— Умею, — признался я, поднимаясь следом за ней еще выше, по, казалось бы, бесконечной лестнице башни. Перед моими глазами то и дело мелькали голые ноги феи, появлявшиеся в разрезах легкой одежды. Эти стройные ноги, выпуклые ягодицы и виляния бедер дразнили меня все сильнее. Я даже стал забывать об Элли. Надо признать, фигура Селесты была верхом совершенства. И мое внимание к этим прелестям сыграло со мной скверную шутку: мой стержень отвердел, появился сквозь разошедшиеся полы гномьего колмуха, слишком короткого для меня. — Это умеет делать любой мужчина, — добавил я, заполняя возникшую паузу.

— И именно это ты хотел сделать с Элли, но она рассердилась и улетела? — уточнила фея, свернув с лестницы на открывшийся ярус башни.

— Да, госпожа Селеста. В сексе нет ничего плохого. Я хотел сделать Элли приятно. Потому, что она очень нравится мне. Меня сильно влечет к ней, — сказал я, остановившись под невысокой аркой.

Здесь сильнее чем внизу пахло цветами, хотя их нигде не было видно, если не считать букета в бронзовой вазе. В полумраке, разбавленном огоньками свечей и тусклым светом кристаллов, я смог оглядеть округлое помещение. Левый простенок занимал длинный шкаф с книгами — надписи на корешках некоторых мерцали призрачным светом. Справа располагался стол и диван.

Фея повернулась ко мне и опустила взгляд. Она заметила мой, так сказать, волшебный жезл. Он предательски воспрял, после созерцания голых ног Селесты и возмутительного виляний ее бедер перед моим носом. Теперь короткий гномий комлух больше не скрывал мой оттопыренный стержень, а пожалуй, наоборот, подчеркивал его мучительное состояние.

— Сильное влечение между мужчиной и женщиной в моем мире называется любовь. Как ты понимаешь, мы в это слово вкладываем другой смысл, не такой, какой привычен здесь вам, — продолжил я, стараясь отвлечь ее внимание разговором. — В общем, любовь это как бы секс, а секс как бы любовь… — продолжил я нести я, переполненный смущением.

— И когда женщина сильно нравится мужчине, его жезл становится большим. Так? Об этом говорил мессир Глеб, — с легкой усмешкой сказала она.

— Да, он становится больше из-за желания секса, — сказал я, мысленно заставляя свой член поникнуть. Отвернулся от Селесты, попытался перевести внимание на книги, прочитать их названия, однако это не помогало.

— Мастер Аллекс, у тебя сейчас желания секса со мной? — она подошла так близко, что если бы сделала еще полшага, то уперлась в мой оттопыренный стержень.

— Да. Прости, Селеста, но так бывает. Этим желанием трудно управлять, — я еще раз заставил себя прочесть надпись на одной из книг.

— То есть я тебе очень нравлюсь. У тебя ко мне любовь? Так же в понятиях вашего мира?

— Да. Можно и так сказать. Еще раз извини, — нехотя признал я, понимая, что слово «любовь» сейчас толкуется слишком неправильно, но объяснить это достаточно быстро я не мог, тем более находясь в столь идиотском положении.

— У тебя нет причин извиняться. Мне нравится, твоя наполненность любовью и желанием секса со мной. Элли это обидело, меня не обижает. Наверное потому, что ты мне интересен больше, чем Элли. Ты не такой, как мессир, — она коснулась кончиком пальца моего стержня, и он тут же беспокойно дернулся. — Трахни меня! — негромко, но с какой-то особой интонацией произнесла фея.

Меньше всего я ожидал услышать такие слова, здесь, в Оулэне. Тем более от Селесты! Конечно, она переняла их от Карася. Он обожал, когда девушки говорили ему эти два слова.

— Селеста, дорогая, — я коснулся ее руки, а она в ответ с приятной силой сжала мой твердый отросток. — Тебя этому научил Глеб? Он делал это с тобой?

— Он делал это с Сэнтой. Это было каким-то безумием. Я даже хотела вмешаться и остановить их. Потом поняла, что Сэнте это нравится. Я хочу попробовать секс с тобой. Сделаешь? — глядя своими глубокими черными глазами в мои, фея погладила член. — Если нужно, я могу сначала поцеловать его.

— Селеста… Это… У нас… — у меня даже не нашлось сразу подходящих