Рывок в будущее (СИ) - Марков-Бабкин Владимир
— Анна Гавриловна? — напряглась собеседница, — Кого?
— Мальчик и девочка, — ответил Бестужев — точнее девочка и мальчик.
Императрица, прикинув что-то улыбнувшись спросила:
— И как назвали?
— В часть матушки жены брата дочку Домной, и в честь батюшки вашего, назвали сына Петром, — граф внутренне сжался весь.
— Хорошие имена! — радушно произнесла Елисавета, — поздравь «молодых», хотя нет сама поздравлю и подарки пошлю.
У Вице-канцлера отлегло от сердца.
— Отпиши брату что летом может приезжать сам в столицу, — продолжила даровать милости царица, — и подумай в какой земле ему место посланника нашего есть.
Бестужев поклонился.
— Ступай.
Вспотевший дипломат галантно выкатился в двери.
* * *
МОСКВА. КРЕМЛЬ. ТЕРЕМНОЙ ДВОРЕЦ. ПРЕСТОЛЬНАЯ ПАЛАТА. 14 февраля 1744 года.
Да Бестужевы умеют удивить! Всё напряжение от гнетущего багрянца стен тронной палаты у Елисаветы Петровны испарилось. Теперь бы ещё Корфа перетерпеть.
Граф вошел, и, после обычного приветствия и кивка Императрицы, начал речь.
— Всё исполнено, моя Государыня. Анна Леопольдовна и Антон Ульрих разделены в Ранебурге. Дочери оставлены при матери с Менгден.
— А Иван?
— Определён в семью. Алексей Григорьевич объяснил зятю в чём его честь.
— Ты лично смотрел, Николай Андреевич? — озаботилась Елисавета.
— Так точно, Государыня, на крайний случай все нужные люди на месте есть.
— Ну, даст Бог, не понадобится, — глядя на лик Христа, Императрица перекрестилась. — Но, смотри за этим. Дело, сам понимаешь…
Подполковник Корф поклонился.
Теперь самое трудное. Петруша может говорить что угодно, но это будет её души грех.
— Двинец?
— Найден, Государыня.
— Похож?
— Как близнец, — ответил Корф сухо.
— А как не умрёт?
— Недолго ему, Государыня, Вашей вины в том не будет, — выдохнул граф.
— Когда?
— Думаю скоро.
— Значит собираться надо, — собранно сказала Елисавета Петровна, — надеюсь за месяц всё будет кончено?
Корф кивнул и выпрямился.
— Идите, Алексей Григорьевич, — Императрица перекрестила его, — и не сомневайтесь, это не ваш, это мой крест.
Дружественная взаимная реклама с коллегами по перу:
Наши современники, попав со съемочной площадки 2024-го в предреволюционный Севастополь 1916-го, не желая того, оказываются вовлеченными в схватку погибающих империй.
Автор знакомит читателей с реальными героями и событиями Отечественной истории начала ХХ века. Никаких фантазий — всё так и было. https://author.today/work/450563
* * *
1682 г. Вокруг произвол и беззаконие. Стрелецкий бунт? Не можешь предотвратить — возглавь! Но на своих условиях. Лично воспитаю Петра — или погибну снова
https://author.today/reader/475541/4451330
Глава 1
Высочайшие проводы
* * *
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 29 апреля 1744 года.
— И как я выгляжу?
Лина кивнула.
— Печально.
— Что ж. И ты там не наряжайся. Не праздник.
Невеста лишь хмыкнула.
— Что я, родственников не хоронила? В Германии мрут не меньше, чем в России.
Киваю.
— Да. Мои родители, например.
Впервые вижу Лину в смущении и некоторой растерянности. Досадует, что ляпнула лишнего.
Не подумав.
— Прости. Я не хотела.
— Ничего. Это было давно. В общем, прошу тебя, скорби умеренно. Ты ведь его даже и не знала лично?
Кивок.
— Но, он — ребёнок.
— Чужой ребенок. Они через одного мрут. Не надо показных страданий. Просто печально постоишь рядом со мной и гроб уйдет в последний путь.
— Что мне надеть к случаю?
— Дорогая, я в женских нарядах ничего не смыслю, как и любой мужчина. Красиво, глаз радуется и хорошо. А что как называется, я не знаю. Любой нормальный мужчина помнит только была ли женщина одетой или раздетой. И то не всегда.
Возлюбленная хихикнула.
— А серьезно?
— Просто печаль. Траур, но в меру. Там будет много публики, в том числе послы всякие заморские, и за нашей скорбью будут внимательно смотреть. Так что давай обойдёмся без театра.
Усмешка.
— Как скажешь, любимый. Когда едем?
— Через час. Ты успеешь собраться.
Кивок.
— Тогда я пошла собираться.
Придирчиво смотрю на себя в опустевшее от Лины зеркало. Державные похороны — дело зело ответственное.
* * *
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ. 29 апреля 1744 года.
Моросит дождь. Холодный. Погода просто отвратная. Даже коренным жителям Санкт-Петербурга (если такие вообще имеются в природе) хочется немедленно удавиться от скуки и безысходности.
Процедура весьма печальна. Я сравнительно давно в этом времени, но, никак не могу свыкнуться с уровнем детской смертности. Младенцы и в моё время умирали с ничего. Просто захлебнулся в собственных слюнях. Лежал на спине. Или другое что. В третьем тысячелетии медицина могла много чего, но не могла даже объяснить СВДС — Синдром внезапной детской смерти.
А на улице у меня XVIII век. Тут, как ни крути, медицина в эти времена, мягко говоря, весьма условная. Даже Иоанна Антоновича, маленького, лечили кровопусканием. Результат вон в том продолговатом помпезном ящике.
Идёт дождь, потому гроб закрыт и мы все идём в Собор.
Много провожающих в последний путь. Император, как-никак. Мы с Матушкой в первых рядах.
Державные похороны.
Церемония.
Честь по чести.
Умер малолетний соправитель Российской Империи. Все почести, которые предусмотрены протоколом. Петропавловская крепость, мраморная могила и белоснежная плита с православным крестом. Надпись золотом: ИОАНН ТРЕТИЙ АНТОНОВИЧ.
Мальчик, который не успел понять в какие Игры он рождён играть.
Кошусь взглядом на Лину. В меру полна печали. Но, без фанатизма. Вот и хорошо. Нам тут ещё многих хоронить. И не только тут.
Служили заупокойную службу.
Гроб открыли. Сразу запахло кислым спиртом. Умер неделю назад. Но, лежит как живой. Хорошо забальзамировали.
Мы крестимся, где требуется.
Лина — православная, так что она вместе с нами. Наша. А всякие иностранцы жмутся в сторонке, лишь свечи держат. Не их это храм. Не их. Пришли посмотреть и убедиться.
Прощание.
Родителей нет. В ссылке. Под Рязанью. Зато здесь подруга матери и фактически нянька покойного — баронесса Юлиана Менгден. Она была в числе последних видевших покойного живым. Премьер-майор Мюнхаузен видел Иоанна год назад, сейчас же он доставил его тело из Раненбурга. Заключение лейб-медика Майкла Маунзи бывшего при Императоре, посмертный акт осмотра подписанный Лестоком… Иоанн Третий Антонович мёртв.
Кладут цветы. Шепчут молитвы. Крестятся. Отходят.
Иностранные послы многие давно в нашей столице. Разговаривают меж собой. Немецкий, шведский, итальянский, французский… Прислушиваюсь. Все подтверждают, что, мол, да, действительно Иоанн Антонович.
Царствие ему Небесное.
* * *
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. НАБЕРЕЖНАЯ. 29 апреля 1744 года.
Историю пишут победители. Да, именно так.
Мы ехали сейчас в одной карете. Я, Лина, Матушка и Разумовский. Да, хочешь не хочешь, мы теперь в одной карете.
Нам вместе ехать не так далеко. Набережная. Наплавной плашкоутный Исаакиевский мост с Васильевского острова на Сенатскую площадь. Адмиралтейство. Дворцовая площадь. Зимний.
