Вернуть Боярство 23 - Максим Мамаев
— Хорошее, плохое, — равнодушно пожал он плечами. — Какая разница? Все это вещи относительные, зависящие лишь от точки зрения. Минус легко меняется на плюс, и наоборот — все зависит только от результата. И лишь ноль остается нолем… Ты сам тому ярчайший пример, реинкарнатор. Сколько раз ты казнил пленных? Сколько людей пожертвовал своему кровавому контрактору? А сколько людей по твоему слову были обращены нежитью? Скажешь, то были враги, те, кто сами пришли с мечом в Империю? Но ведь есть же и другие. Кочевники нанха-сси, например. Чьи земли ты отнял, договор с которыми нарушил и которых жестоко подавлял и преследовал — лишь из-за одного колена их племени, что нарушило с тобой уговор… И даже так ты — Герой Империи.
Он потянулся к зажатой в моей руке фляге, и я передал ее ему. Тот, не раздумывая, сделал изрядный глоток и тут же едва не подавился, удивленно покачав головой — он-то не знал о том, что напиток переменился, а настойка была ощутимо крепче коньяка. Далеко не так изыскана и приятна на вкус, да — но учитывая, что это по большому счету был самогон на ядреных, дорогих магических компонентах, то какие к ней претензии?
— Многоотсековая? Ядреная, сука, дрянь… — просипел Алексей.
Вернув мне флягу, он пару минут дышал и приходил в себя. Все же в его состоянии и с его рангом эти напитки должны были влиять на него не хуже, чем водка на неодаренного. Собственно, выступивший на его щеках румянец и легкая смазанность движений, которую он тщетно пытался скрыть, без всяких слов говорили о том, что я не ошибся в оценке.
Хотя, пока он приходил в себя, я и сам, переключив на самое дорогое и крепкое пойло, вылакал с добрый литр. И нарочно, с помощью Зеленой Молнии, немного снизил свое сопротивление, так что шум в моих собственных висках и легкий туман в голове уравнивали меня с моим пленником.
— И знаешь… Ты, сука, вполне заслуженно Герой Империи, — продолжил он наконец, заставив меня удивленно уставиться. Неожиданное утверждение, признаюсь. — Как я и сказал — не слишком важно, положительны или отрицательны твои методы и поступки. Пока ты побеждаешь, всем важен лишь результат. Ты убиваешь сотнями тысяч, ты плюешь на общепринятые правила и традиции. Резать пленных, истреблять гражданских в ответ на убийство наших, использование самой запретной части магии Крови, за которую Синод и члена Великого Рода в иное время без колебаний отправил бы на костер — массовые кровавые ритуалы сходят тебе с рук. Ты почти в открытую творишь нежить, привечаешь вокруг себя сомнительных персон вроде той же твоей Алены или этого мечника, Андрея. Позволяешь жить открыто и пользоваться равными правами с людьми даже монстрам вроде мар, взламываешь разум плененных членов Тайной Канцелярии, каким-то образом переподчиняя их себе… Если бы это был кто-то другой, или даже ты, но в мирное время — и любого из этих пунктов хватило бы, чтобы снять с тебя голову. Но сейчас война, а ты реинкарнатор — и потому…
— Плюс и минус не имеют значения, да, помню, — перебил я его. — Ты уже не раз это повторил, мысль понятна. Так к чему ты это вообще? К тому, что если бы у тебя и твоих дружков-кровососов получилось меня прикончить, то тебе списали бы все грехи? Ты стал бы героем просто потому, что прикончил меня и вырезал мой Род? Если так — то ты действительно идиот, командир. Я и Николаевы-Шуйские — один из столпов, на которых сейчас все держится. Добейся ты успеха и не сожри тебя твои союзнички, в Империи тебе бы уже не было места. Героем ты стал бы разве что для британцев или осман, ведь шеф вашей конторы, Залесский, не раздумывая слил бы тебя и тех, с кем ты в этом участвовал, заявив, что вы действовали по собственному почину. Но даже если забыть обо всем этом — разговор-то у нас был о другом, Леха.
— Да плевать мне было, что будет со мной, если удастся прикончить тебя, — признался он. — Смысла в жизни и так почти не было, меня только месть и держала на этом свете… А насчет положительного и отрицательного… Маша была хреновым человеком по отношению почти ко всем — но ко мне-то она была добра, меня-то она любила, как и я ее. Поэтому я ее и любил. И поэтому я должен был отомстить — или сдохнуть, пытаясь. Мне не удалось, и даже если бы я каким-то образом сумел сбежать — все это больше не имеет смысла. Второго Арзула фир Виниттора у меня не имеется, и после провала на меня теперь будут охотиться все — от Канцелярии, заметающей следы, до людей Императора, для которых я преступник и слетевший с катушек чернокнижник. Даже к бриттам и османам не прибиться — не будут доверять, просто не разбираясь, принесут в жертву…
Странная ситуация. Странная беседа. Странные мысли в голове… Мы сделали еще по одному большому глотку кедровой и погрузились каждый в свои мысли. Так прошло еще около часа, в течение которого мы молча передавали из рук в руки флягу, опустошая ее содержимое и все сильнее хмелея. Для бывшего Воронцова я постоянно переключал на наименее крепкие напитки, сам же, напротив, хлестал крепчайшие, ослабляя свое сопротивление опьянению — так мы с ним оставались в одной кондиции.
Зачем я это делал? Творец-Всесоздатель мне свидетель — не имею ни малейшего понятия. Прошло уже двое суток с момента, когда я очнулся, и все это время я посвятил делам.
Подготовка к предстоящему походу была почти закончена. Да и чего нам было собирать? Войска и так были в полной боевой готовности, сосредоточены в Николаевске. Боевые маги, целители, полевые фортификаторы, артиллерия, пилотируемые големы, элитные отряды гвардии, состоящие сплошь из бойцов, обладающих помимо усиления посредством курса наших зелий, еще и магическим даром, полученным от моих столкновений с другими Великими…
Припасы, от продовольствия до походных мастерских, в которых можно было и технику чинить, и даже, при нужде и наличии всех необходимых материалов, изготавливать пули и снаряды для артиллерии, уже несколько недель были погружены во вместительные трюмы наших грузовозов — огромных, неповоротливых, но очень крепких и обладающих надежными чарами Пространства, увеличивающего их внутренний объем
