Император Пограничья 11 - Евгений И. Астахов
— Или у нас билеты в Актау пешком. Судьба с чувством юмора.
Прошли молча минут десять. Солнце жарило нещадно.
— Знаешь, чего я никогда не понимал? — заговорил Рустам. — Почему в пустыне всегда строят крепости? Ну какой смысл защищать песок?
— Это не песок защищают, это маршруты. Контрабанда, наркота, всё такое.
— То есть люди дохнут за право провозить дрянь из точки А в точку Б?
— Примерно. Хотя если подумать, вся цивилизация — это перемещение дряни из точки А в точку Б. Еда, вода, магофоны…
— Магофоны — это не дрянь.
— Для тебя — нет. А для какого-нибудь пастуха, который всю жизнь овец пасёт?
— Он бы не отказался от магофона. Селфи с овцами делать. Или на «овец» в Пульсе глядеть…
— Вот! — Ахмед оживился. — В этом вся проблема современности. Раньше пастух пас овец и был пастухом. А теперь он пасёт овец, делает селфи и думает, что он блогер.
— И что плохого?
— Да ничего. Просто… раньше люди знали своё место. Пастух — пасёт, воин — воюет, король — королюет. А сейчас все хотят быть всем одновременно.
— Мы вот тоже хотели быть снайперами и богатыми одновременно. Не получилось.
— Получилось. Самое большое богатство — это жизнь. Мы же идём?
— Лучше бы ехали…
Через минуту оба снайпера соорудили импровизированные головные уборы из одежды, закрываясь от солнца.
— Слушай, а что теперь? — спросил Рустам. — Волкодав мёртв, крепости нет, зарплаты не будет.
— Есть варианты. Можем податься к Шакалу в Актау. Он всегда ищет людей.
— Шакал — мудак.
— Все наши работодатели — мудаки. Это как… обязательное условие. Нормальные люди не нанимают снайперов.
— А можем заняться чем-то легальным.
Ахмед остановился и уставился на напарника.
— Легальным? Ты? Человек, у которого в резюме тридцать восемь трупов?
— Тридцать семь. Того казаха в Шымкенте не считаю — это был рикошет.
— Рикошет, который попал точно в сердце?
— Везение.
— Или судьба, — Ахмед поднял палец. — Вот мы и вернулись к вчерашнему разговору. Может, у того казаха просто билет был с датой?
— Может, у нас тоже были билеты на сегодня, но кто-то там наверху проспал и забыл нас прибрать?
— Или… — Ахмед прищурился, — мы уже мертвы, и это чистилище. Бесконечная дорога через пустыню, где два грешника обсуждают смысл жизни.
— В чистилище вода в фляге не кончается.
Рустам покосился на флягу, которую Ахмед подобрал в развалинах.
— Этой ещё на километров десять хватит. Потом либо найдём колодец, либо…
— Либо выяснится, что наши билеты всё-таки на сегодня.
— Знаешь что? — выдохнул Рустам. — Если доберёмся до Актау, я завязываю.
— Серьёзно?
— Абсолютно. Открою ларёк с шаурмой. Или автомастерскую.
— Шаурма — это тоже убийство. Только медленное.
— Зато легальное. И пенсия будет.
— Ты, Рустам, неисправимый оптимист. Думаешь дожить до пенсии после такой жизни?
— А почему нет? Вон, сегодня уже два раза не помер.
Они шли дальше по раскалённой дороге. Впереди дрожал мираж — то ли озеро, то ли просто издёвка пустыни. Ахмед прищурился.
— Это машина или мне мерещится?
— Если мерещится, то нам обоим.
Вдалеке действительно показалось пылевое облако.
— Голосуем? — предложил Рустам.
— Думаешь, подберут? — спросил Ахмед.
— Двух мужиков с винтовками в пустыне? Конечно, подберут. Вопрос только — довезут или придётся стрелять?
— А что у нас есть для оплаты? Деньги остались под завалами, оружие погнуто…
— Есть отличная история про то, как крепость Волкодава взлетела на воздух. Водители любят истории.
— Думаешь, поверит?
— Неважно. Главное — интересно рассказать.
Машина приближалась, старая, вся в пыли и вмятинах. Грузовик начал тормозить.
* * *
Родовое имение Яковлевых располагалось в двадцати километрах от Мурманска, среди заснеженных холмов Кольского полуострова. Трёхэтажный особняк из тёмного камня возвышался над окрестностями, словно средневековый замок, перенесённый в современность. В бильярдной комнате на втором этаже горел камин, отбрасывая тёплые блики на полированное дерево панелей и зелёное сукно стола.
Мартын Потапович Яковлев склонился над бильярдным столом. Седые волосы, аккуратно зачёсанные назад, открывали высокий лоб с глубокими морщинами — следами десятилетий стратегических расчётов и жёстких решений. Узкое лицо с впалыми щеками и острым подбородком напоминало хищную птицу. Серые глаза под густыми бровями оценивали расположение шаров с холодной точностью ювелира, рассматривающего алмазы. Несмотря на семьдесят с лишним лет, патриарх держался прямо, а его сухощавые пальцы с выступающими венами крепко сжимали кий. На безымянном пальце поблёскивал массивный перстень с родовым гербом — орёл, вбивающий когти в кусок руды.
Он прицелился и точным ударом загнал шар в лузу.
Напротив него стоял Никита Акинфиевич Демидов — грузный мужчина с характерным шрамом, убегающим от шеи к виску.
— Признай, Мартын, мы оба попались как мальчишки на ярмарке, — усмехнулся Демидов, наливая коньяк в массивные хрустальные бокалы. — Но я по крайней мере не платил двести тысяч за поиски несуществующих грузов из Лихтенштейна. Твои люди, говорят, даже в Гамбург ездили, корабли проверяли.
— Зато моих людей не арестовывали прямо на улицах Москвы, — парировал Яковлев, принимая бокал и покрутив коньяк, любуясь игрой света в янтарной жидкости. — Голицын устроил тебе такое представление, что даже мне стало неловко.
Никита Акинфиевич скрипнул зубами, но затем неожиданно рассмеялся — коротко и горько.
— Знаешь, что самое забавное? Мой дед, Акинфий Никитич, точно так же гонялся за призраками, когда твой прадед якобы нашёл новое месторождение в Хибинах.
— Которое оказалось вполне реальным, — напомнил Яковлев, выстраивая шары для новой партии. — Помню, отец рассказывал, как твой дед пытался подкупить наших геологов, а когда не вышло — организовал «несчастный случай» на руднике.
— Трое погибших, если память не изменяет, — кивнул Демидов без тени раскаяния. — Зато вы потеряли квартал добычи. А мой отец успел захватить южные рынки.
Они помолчали, отдавая дань памяти той давней войне, где их предки резались за каждую тонну Сумеречной стали. История делала круг — теперь они сами столкнулись с новым игроком.
— У меня есть информация из Смоленска, — Мартын Потапович нанёс удар, разбивая пирамиду. — Военное министерство заинтересовалось оружием Платонова для спецподразделений.
Никита Акинфиевич поморщился, словно от зубной боли.
— Если он получит ещё один крупный государственный контракт, мы потеряем не просто прибыль. Потеряем влияние. Репутацию. Всё, что строили десятилетиями.
— У меня есть человек в министерстве. Можем затянуть тендер, добавить невыполнимые требования.
— Или предложить демпинговые цены, — подхватил Демидов. — Продавать себе в убыток год, зато выдавить его с рынка.
— Ты готов терять миллионы ради этого?
— А ты готов потерять всё, когда через пять лет оружие Платонова станет стандартом для всех армий Содружества?
Мартын Потапович тяжело вздохнул и покачал головой.
— У меня нет выбора. Мой старший сын Игнат… — патриарх поморщился. —
