Архитектор душ - Александр Вольт
Я поднял голову от бумаг.
— Заключение: смерть гражданки… — я посмотрел на Торбина, который шел в нашу сторону, — … гражданки Улины наступила в результате механической асфиксии, вызванной удушением. После чего тело было сброшено в воду. Удар по голове смертельным не являлся. Перед нами, урядник, — я сказал это четко, чтобы не было сомнений, — умышленное убийство.
Тишина, повисшая над пирсом, была почти осязаемой. Ее нарушил лишь далекий гудок судна.
— Теперь, — продолжил я, — я должен опросить свидетелей. А вернее одного чело… одного дварфа, который вчера тоже здесь присутствовал. — Господин Торбин?
— Я знал ее, господин коронер, — кивнул дварф, здороваясь с полицией.
Все взгляды обратились к нему.
— Подойдите, — пригласил я его. Дварф подошел и встал передо мной. — Рассказывайте. Кем вам приходилась покойная? — начал я стандартную процедуру опроса. Это не было допросом, что выходило бы за рамки моей юрисдикции, но собрать первичные показания я был обязан.
— Она была проездом, — ответил Торбин. За густой бородой я не мог различить его мимики, но глаза были наполнены тоской. — Остановилась у меня в таверне на одну ночь. Хорошая девушка, тихая.
— Когда вы видели ее в последний раз?
— Вчера вечером. Она поужинала, сказала, что у нее скоро поезд, и ушла. Ничего необычного.
— Она говорила что-нибудь? Жаловалась на кого-то? Была чем-то обеспокоена?
Торбин нахмурил густые брови, задумавшись.
— Нет. Все, как всегда, хоть мы и видимся нечасто. Попрощалась и ушла.
— У нее были враги? Долги? Может быть, навязчивый поклонник?
— Она была эльфийкой, господин коронер, — сказал дварф так, будто это все объясняло. — В нашем районе это не самая легкая доля. Мужики в порту грубые, могут и словом обидеть, и за руку схватить. Но чтобы до убийства… Нет, я ни о чем таком не слышал. Она была одна, ни с кем особо не водилась. Семьи здесь у нее не было.
— Спасибо, мистер Камнерук. Вы можете быть свободны.
Торбин кивнул и отошел в сторону.
Больше свидетелей не было. Я прекрасно понимал это. Никто не хотел ввязываться в дело об убийстве эльфийки. Да, о том, что эльфы находятся под протекторатом императора, знали все, но мало кто в таких далеких краях этому следовал.
Я снова повернулся к Ковалеву.
— Урядник. Вы выслушали результаты вскрытия. Вы выслушали показания единственного свидетеля. Моя работа здесь закончена. Основываясь на представленных фактах, я выношу официальный вердикт. — Я выдержал паузу, глядя ему прямо в глаза. — Смерть Улины — умышленное убийство, совершенное неизвестным лицом или лицами.
Ковалев медленно, с видом человека, которому только что добавили ненужной работы, подошел ко мне.
— Ну что, Громов, доволен? — процедил он. — Повесил на меня «висяк».
— Я лишь выполнил свою работу, урядник, — холодно ответил я. — А теперь это — ваша работа. Протокол дознания и мое заключение будут в управлении сегодня днем. Надеюсь, вы разберетесь.
Ковалев скривился так, будто я заставил его съесть лимон.
— Разберемся, — буркнул он, не скрывая раздражения. — Теперь это уже не ваши заботы, коронер.
Мне не было дела до его неприязни. Проще всего греть задницу в кабинете и получать жалованье. А когда приходится разбираться с умышленным убийством, где нет свидетелей, да еще и жертва — нелюдь, энтузиазма это явно не добавляет.
* * *
Ужин был скромным, но это было лучше, чем ничего. То, что Громов сам его приготовил и даже предложил им поесть, вызывало у Лидии острое замешательство.
Каждый его жест, не вписывающийся в образ чудовища, она воспринимала как изощренную манипуляцию. Но пустой желудок требовал своего. Если Лидия запустит свое физическое состояние, это никак ей не поможет. Слабость — это роскошь, которую она не могла себе позволить.
А вот перемыть посуду после него все же пришлось. Иначе пришлось бы есть из грязных тарелок на следующий день. Мелочь, но унизительная. Зато им удалось установить предельную дальность, на которую она могла отойти от Громова без вреда для себя. Сто пятьдесят шагов. Тоже неплохо. По крайней мере можно было не видеть его постоянно.
Она не смогла заставить себя выбрать комнату для сна. Весь этот дом был для нее местом болезненных воспоминаний. Не имея возможности уйти домой, Лидия осталась ночевать у камина. Алиса, к ее удивлению, последовала ее примеру. Лидия искоса наблюдала за рыжеволосой девушкой, но диалога заводить не хотела.
Дочка Бенуа казалась ей слишком вспыльчивой и резкой. Почему-то Лидия, сама того не желая, воспринимала соратницу по несчастью как ребенка, хотя прекрасно понимала, что между ними не более пары лет разницы. Просто их жизненный опыт, манеры, реакция были диаметрально противоположными. Одна взрывалась огнем, другая замерзала льдом.
В доки они отправились рано утром. И там, на ее глазах, случилось то, чего она ожидала, но во что не верила до последнего. Виктор Громов не просто зачитал результаты вскрытия, он представил уряднику Ковалеву неоспоримые, профессионально изложенные факты.
Он не пошел на сделку с полицией, не выбрал легкий путь. Он сделал все по закону. По справедливости. И это несмотря на то, что в их городе расовые предрассудки шли рука об руку с ненавистью.
Лидия хотела бы думать, что это все игра на публику, но… для чего? Чтобы усложнить жизнь себе и своим покровителям в полиции? Чтобы начать расследование, которое никому не нужно? Это не имело смысла.
Когда Громов в очередной раз холодно отбрил Ковалева и, развернувшись, пошел в сторону, она не выдержала. Осмотревшись по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слушает, девушка быстрым шагом нагнала Громова и поравнялась с ним.
— Зачем? — спросила она сухо.
— Что «зачем»? — уточнил он, даже не удостоив ее взглядом. Он смотрел прямо перед собой, на дорогу. Эта пренебрежительность ее взбесила.
— Посмотри на меня, я вообще-то к тебе обращаюсь!
И тут он остановился. Резко, внезапно. Виктор Громов повернулся и посмотрел на нее сверху вниз. И в этот момент Лидия испугалась по-настоящему. Она поняла, что совершила ошибку, ведь она не вправе так с ним разговаривать хотя бы потому, что она ничего не сможет ему сделать, а вот он… он был непредсказуем.
