Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 8 - Сергей Алексеевич Евтушенко
И после всего этого ни император, ни его рыцари так и не провели полноценного разбора полётов, свалив всё на Мордреда. Просто великолепно.
Кажется, из-за этого адского гвалта вокруг я что-то упускал, причём «что-то» было размером с мамонта в посудной лавке… А, точно. Проклятье нежити не только породило изначальные армии неизвестного врага, оно затем фактически уничтожило Авалон. Стартовало в тот же самое время, когда отряд вернулся из сердца Рассвета, и по всему выходит, что источниками стали сами рыцари. Но как? Если того «концентрата» на полу тронного зала не хватало для заражения, тогда откуда…
БДОННННН.
Гулкий, несколько приглушённый звук столкновения металла с камнем мигом привлёк всеобщее внимание — и в очередной раз вызвал тишину. Император Артур неторопливо отстегнул и стянул с себя латный шлем, опустив его на столешницу. Я едва удержался от дрожи — владыка Авалона выглядел немногим лучше, чем «отродья скверны» из воспоминаний. Артур не иссох, как почти все его подданные, а словно продолжал гнить заживо. Плоть сползала с кости вслед за кожей, обезобразив лицо до состояния гротескной, исковерканной маски. Оголившийся череп, дыра на месте носа, истлевшие губы, зияющие язвы на впалых щеках. Правый глаз давно вытек, но левый смотрел ясно и строго.
— Теперь я вспомнил, — медленно сказал император, и я поразился ясности его речи при столь деформированном лице. — Вспомнил то, что предательская память пыталась скрыть от меня все эти годы.
Только сейчас я заметил, что Мордред всё ещё лежит на полу там же, где его уложил Мерлин, и здорово забеспокоился. Волшебник предупреждал, что процедура крайне рисковая, даже для «подлатанного» рыцаря. Но заслышав речь сюзерена, мой верный союзник слегка пошевелился и с трудом приподнялся на одной руке. Галахад неслышно покинул своё место, помог Мордреду подняться и снова занять кресло за столом.
— Когда я прошёл через портал, — продолжал Артур. — То понял, что остался один, окружённый бесчисленной ордой врагов. Они набросились на меня прежде, чем я успел достать свой меч, и причинили раны. Я взял верх, но едва мог идти, когда меня нашли… те, кого я принял за лорда Эверарда и леди Катель. Они предложили испить… чашу с лекарством, горечь которого не сравнить ни с чем. Я больше не чувствовал боли — как не чувствую её до сих пор.
— Отец, — глухо сказал Ланселот, вставая из-за стола. — Ты бодрствовал дольше обычного, и недуг вновь набрал силу. Умоляю тебя, отдохни, пока не стало поздно!
— Я и без того спал… слишком долго!
Артур поднялся на ноги, и свет из витражных окон окрасил его исполинский силуэт алым.
— Мы зрили себя выше других, столпами мироздания. Мы уверились в собственной непогрешимости, неуязвимости, бессмертии. Мы позволили гордыне направлять нашу судьбу — и оказались именно там, где должны были.
Металлический лязг прозвучал в ответ, словно аплодисменты — рыцари Круглого Стола один за другим стягивали закрытые шлемы. Не все выглядели так же скверно, как и Артур, но их невозможно было перепутать с живыми людьми. Сидящий рядом сэр Кей грустно улыбнулся мне — половина его лица осталась от рыжеволосого красавца, но другую половину не удалось бы даже распознать как лицо.
— Гордыня, — говорил император. — Ослабила нас, когда мы столкнулись с коварным врагом. Гордыня лишила нас осторожности, когда пришло время нанести ответный удар. Гордыня ослепила нас, когда мы своими руками погубили ближайшего союзника, и когда вернулись назад. Но сегодня я более не слеп. И, прежде чем вновь выйти к своему народу для покаяния, я оглашу вердикт священного суда!
Голос Артура поднимался, пока не достиг грохота лавины. Но я заметил, что его бронированные руки едва заметно дрожат, и с каждым словом ему становится всё тяжелее. Кажется, это заметили все, только на этот раз никто не дерзнул прервать.
— С верховного мага Мерлина снимаются все обвинения. Отныне он восстановлен в своём титуле и связанных с ним правах.
Хорошая новость для Мерлина. Впрочем, маг не выглядел радостным, смотря на Артура с нарастающей тревогой.
— Когда Авалон вырвется из хватки кошмара, наш долг — пробудить вечный замок Заря, отыскав достойного хозяина. Одним этим не искупить вины, но первый шаг должен быть сделан.
Я сперва не понимал, почему Артур затягивал с главным, хотя мог сказать сразу. Но спустя несколько минут, смотря на древнего властителя, до меня дошла простая истина — ему было… стыдно. Нестерпимо, мучительно стыдно. В случае с Мерлином хороши были оба, в случае с Рассветом — Артур поддался вражеской магии. Но Мордред, выступая как полная противоположность персонажа из земных легенд, нёс груз несправедливой вины сквозь многие тысячи лет. На него повесили все грехи, объявили убийцей и предателем, так, что это запомнили даже все оставшиеся жители Камелота.
Сколько сил требовалось, чтобы признать, что оказался неправ изначально, без смягчающих обстоятельств? Чуть не погубив единственного из своих сыновей, кто пытался спасти положение, раз за разом. Стыд держал великого императора слишком крепко — и время работало против него. Против нас.
— Мордред… — наконец молвил Артур, но уже не громогласно, а еле слышно. — Сын мой…
С этими словами он тяжело рухнул назад, едва не опрокинув кресло Круглого Стола, и его единственный оставшийся глаз безвольно закатился. Рыцари вскочили со своих мест, даже Мордред, который сам едва мог удержаться на ногах. Но быстрее всех оказался Ланселот на своих крыльях, мигом приземлившийся возле Артура. Он единственный из всех не снял шлема, но это не мешало ему прислушаться к груди императора, а затем объявить:
— Отец погрузился в сон.
После первый из рыцарей бережно поднял со стола и надел шлем на изуродованную голову Артура. Некоторые восприняли это как сигнал, чтобы скрыть и собственные лица за привычной бронёй, но две трети рыцарей не пошевелились.
— Я говорил, — глухо сказал Ланселот, разворачиваясь к столу. — Я предупреждал, что отца следует будить не более, чем на час,
