Деревенщина в Пекине 4 - Крис Форд

— Ближе к сути дела, — требовательно настаивает вьетнамка.

— Если вступать в отношения, то только с серьёзным содержанием и перспективой, — продолжаю я. — И я хочу ребёнка в свои восемнадцать-двадцать лет, чтобы к его двадцати пяти годам мне было всего сорок два года — и быть относительно свободным молодым отцом, который честно отдал перед природой все биологические долги.

До Тхи Чанг резко останавливается посреди аллеи и пристально смотрит на меня с округлившимися от удивления глазами:

— Ты сейчас шутишь или нет?

— Сам не знаю, — честно пожимаю плечами. — Можешь считать, что во мне одновременно живут два разных человека. Один — тот, которого ты видишь перед собой, а второй — сорокалетний мужчина, которого уже не интересует многое из того, что обычно волнует молодых парней. Он знает, какие дороги куда ведут, и может заранее избежать тупиковых путей.

— Удивительно, что ты решил поднять эту тему именно со мной, — признается вьетнамка, продолжая неспешно шагать в направлении общежития.

— А почему бы и нет? Ты родом из Юго-Восточной Азии. А чем традиционно славятся женщины оттуда? Правильно — покорностью мужу и верностью семье. Если такая женщина, как ты, по-настоящему любит и ценит отношения, это самая лучшая, преданная, добросовестная и искренняя партнерша до последнего вздоха.

— Где-то я с тобой соглашусь, — кивает До Тхи Чанг. — Но я же тебе уже неоднократно говорила, что любовь — это совершенно не ко мне.

— Если существует тьма, то обязательно должен быть и свет, — философски констатирую я. — Когда у тебя мелькал тот самый взгляд киллера, я заметил в твоих глазах абсолютно чистую, искреннюю ненависть. Если такой человек, как ты, способен так глубоко и сильно ненавидеть, значит, способен с той же силой и любить.

Вьетнамка слегка улыбается, но в улыбке чувствуется скептицизм:

— Я бы с тобой на эту тему серьезно поспорила с точки зрения биохимии, физиологии головного мозга, выработки дофамина и серотониновых цепочек, — говорит она. — Ненависть — мощная биохимическая буря в организме, связанная с выбросом кортизола, это совершенно отдельная тема. А вот дофамина у человека может быть хронический дефицит, что влияет на способность к привязанности и любви. Но ладно, спорить сейчас не буду.

Мы переходим через оживленную дорогу, неспешно направляясь к сверкающему огнями небоскребу.

До Тхи Чанг задумчиво смотрит на вечерний горизонт.

— Ребёнок — это большая ответственность, — продолжает она. — Допустим, он родится у тебя в восемнадцать лет — это же все равно что кирпич себе на шею повесить. Или ты наивно рассчитываешь, что скинешь всю заботу о ребенке на женщину и никаких проблем у тебя не будет? Как поступили мои родители, например?

— Да, честно признаюсь — рассчитывал нагло проехать за счет жены, пока строю карьеру и получаю образование, — откровенно отвечаю. — Роль женщины в этой схеме действительно незавидная и заслуживает глубокого сочувствия.

До Тхи Чанг заливается смехом и хлопает меня по плечу:

— Дарю тебе бесплатный практический совет. Как вариант решения проблемы, можно нанять филиппинскую няню с английским языком, которая уже не один десяток детей воспитала. Все это стоит около девятисот долларов в месяц в стране, где я беру говядину.

— В Казахстане?

— Да. Такая работница будет жить у тебя круглосуточно, не считая одного выходного дня в неделю. Ещё на ней будет лежать готовка и уборка всего дома. Согласись, частные занятия английским языком для детей в Китае стоят практически столько же. А тут ты получаешь няню, домработницу и преподавателя иностранного языка в одном лице. Причём она всегда находится на твоей территории под контролем. На мой взгляд, очень выгодное вложение, главное — иметь достаточно большую квартиру, чтобы выделить ей отдельное место.

— И где обычно ищут таких работниц? — заинтересованно уточняю я.

— В специальных агентствах, которые несут полную ответственность за качество своей работы. У них работают настоящие монстры рекрутинга, которые моментально вычисляют и отсеивают неподходящих кандидаток. И очереди там на подобную работу просто огромные.

— Потому что девятьсот долларов для филиппинцев — это действительно огромные деньги, — соглашаюсь. — Квалифицированный рабочий там получает всего триста-четыреста долларов в месяц, а за шестьсот работает дипломированный инженер со знанием трех языков из аэрокосмического института. Так что такая привлекательность предложения вполне объяснима. Хм.

— Вот именно. И это не такая большая сумма, можно спокойно пережить трудности первых трех лет ребенка. Она с тем же энтузиазмом будет нянчить и второго малыша, и третьего. Обычно они приезжают с планом заработать несколько десятков тысяч долларов за контракт, но уже не возвращаются на родину. Да и зачем? Живут на полном пансионе, их кормят, покупают одежду, обеспечивают комфортные условия.

— На самом деле, такой вариант мне действительно более чем подошел бы, — размышляю я вслух. — Сплошные плюсы и никаких минусов.

— Только в твоем пассаже не хватает одного важного момента, — замечает вьетнамка.

— Какого?

— Где твоё предложение руки и сердца? — прямо спрашивает До Тхи Чанг, останавливаясь и поворачиваясь ко мне лицом. — Или ты в своих мечтах планируешь заделать ребёнка без всяких обязательств, а потом меня пинком под задницу выгнать?

Её неожиданно прямые слова удивляют меня.

— Неужели ты до сих пор не разобралась, что я не такой человек?

— Разобралась, — спокойно отвечает она. — Но у меня, как у любой женщины, могут быть свои взгляды на жизнь и понимание того, что правильно, а что нет. Для меня появление ребенка идёт в комплекте с неким романтическим предложением. И я говорю сейчас не про банальный секс без обязательств или простое совместное проживание под одной крышей. Хотя мы и так уже живем вместе. Ладно, жду от тебя конкретных предложений по вопросу моей легализации в Китае. Если ты вдруг не понял — я сейчас деликатно намекаю на женитьбу.

— Я бы давно уже предложил, — признаюсь вьетнамке. — Ты мне действительно нравишься, с тобой спокойно и приятно проводить время. Уже молчу про тело и внешность.

— Тело лет через пятнадцать состарится, — бормочет До Тхи Чанг.

— Вот именно поэтому стоит думать о более долгосрочных вещах, — соглашаюсь я. — Но ты же сама постоянно утверждаешь, что любовь для тебя — запретная тема и ничего не значит.

— Ты мне только что убедительно доказывал, что я способна на любовь даже больше, чем ты сам, — вьетнамка толкает меня локтем. — Давай, раскачивай меня, разбуди во мне что-нибудь настоящее!

— Интересную задачу ты подбросила, — смеюсь.

— Кстати. Там, откуда я